ББК 75.715 Л 84

Лукашев М.Н.

СОТВОРЕНИЕ САМБО: родиться в царской тюрьме и умереть в сталинской... / Лукашев М.Н. - М.: ООО «Будо-спорт», 2003. - 104 с. Под редакцией A.M. Горбылёва

ISBN 5-901826-02-7

В этой книге почетного члена исполкома Всероссийской федерации самбо, кавалера Серебряного ор­дена Международной любительской федерации самбо М.Н. Лукашева речь идет о жизни и деятельнос­ти основоположника отечественного дзюдо и самбо, выпускника Кодокана и советского разведчика B.C. Ощепкова, трагически погибшего в застенках НКВД в 1937 г. В деталях прослеживается эволюция его системы от классического дзюдо к прообразу современного спортивного и боевого самбо, показан сложный процесс адаптации дзюдо к условиям Советского Союза. Здесь же впервые в отечественной литературе дан подробный анализ истоков и развития мифа о разработке самбо на основе националь­ных видов борьбы СССР.

Огромное количество документов, архивных материалов, в том числе из архивов КГБ и ГРУ, публи­каций отечественной и зарубежной прессы, личное знакомство М.Н. Лукашева со свидетелями событий и авторами ряда систем, взвешенность оценок и высокий профессионализм делают книгу уникальным изданием, призванным стать настольной книгой для каждого российского дзюдоиста, самбиста, джиу-джитсера, рукопашника.

© М.Н. Лукашев, 2003

© Дизайн. А.Л. Иванов, 2003

© ООО «Будо-спорт», 2003 ISBN 5-901826-02-7

От редактора

В руках читателя - очередная книга из серии «РУКОПАШНЫЙ БОЙ В РОССИИ В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XX ВЕКА». Она продолжает тему предыдущей книги «Сотворение самбо: система САМ превращается в самбо» и посвящена жизни Василия Сергеевича Ощепкова (1892-1937), патриота, разведчика, выдающегося отечественного специалиста в области самозащиты, основателя советского дзюдо, бесспорно оставившего самый яркий след в истории российского рукопашного боя первой половины прошлого века.

Из нашего сегодня, отстоящего на много десятилетий от 1910-х - 1930-х гг., когда раз­ворачивалась деятельность этого замечательного человека, чья жизнь трагически оборвалась в сталинских застенках, очень непросто было оценить его вклад в развитие отечественно­го рукопашного боя. А между тем здесь важна каждая деталь. Ведь речь идет ни много, ни мало, а об авторстве самой знаменитой и признанной отечественной системы самоо­бороны и спортивной борьбы самбо - важнейшего вклада России в мировую сокровищ­ницу боевых и спортивных единоборств.

До сих пор наши специалисты самбо и дзюдо ведут яростные споры друг с другом на эту тему. Одни абсолютно уверены, что автором самбо следует считать А.А. Харлампи-ева, который, по их мнению, осуществил синтез различных национальных и интернацио­нальных видов борьбы и самозащиты и разработал качественно новую систему. Другие -и в их числе Михаил Николаевич Лукашев, автор этой книги, - твердо убеждены, что при­оритет в разработке самбо следует отдать B.C. Ощепкову, учителю А.А. Харлампиева, ко­торый провел большую работу, творчески развивая наследие наставника.

Работая с Михаилом Николаевичем, я убедился в том, что это настоящий исследова­тель, стремящийся к объективному анализу и оценке доступных ему источников. И мне кажется, что эта книга, выходящая в свет в знаменательный год 110-летия B.C. Ощепко­ва, является достойной данью светлой памяти этого выдающегося российского мастера и гражданина. Надеюсь, что работа М.Н. Лукашева будет способствовать росту популярности в нашей стране таких мужественных видов спорта как дзюдо и самбо.

В тоже время я не думаю, что предлагаемый читателю труд М.Н. Лукашева поставит конечную точку в споре наших самбистов или закроет тему изучения наследия B.C. Ощеп­кова. Он, несомненно, вызовет возражения, аргументированное изложение которых изда­тельство «Будо-спорт» с удовольствием опубликует в виде отдельного тома.

A.M. Горбылёв

Глава 1

«Двери все заглушены... >

Такое нередко бывало на фронте... Ночью в развалинах разбитого войной города не­сколько наших саперов внезапно лицом к лицу столкнулись с немцами. Случилось это так неожиданно и для тех, и для других, что никто не успел ни передернуть затвор авто­мата, ни сорвать с плеча ремень висевшей за спиной винтовки. Да и поздно было уже стрелять: в одну секунду все перемешались. В кромешной темноте вспыхнула беспо­щадная рукопашная схватка. Люди хватали друг друга за горло, валили наземь, наступа­ли сапогами на упавших, колотили по голо­вам попавшим под руку обломком кирпи­ча. Слышались только хриплое дыхание де­рущихся, глухие звуки ударов и яростная ругань на двух языках. В судорожно бестол­ковой суматохе смертельной борьбы пона­чалу трудно было понять, кто же одержива­ет верх, но гитлеровцев было больше, и они явно стали одолевать. И едва ли кто-нибудь из наших саперов, людей уже не молодых, вышел бы живым из этих развалин, если бы на помощь не подоспел сопровождавший их на «передок» сержант из разведвзвода.

Схватившего его, казалось, мертвой хват­кой сзади за шею немца он так швырнул через себя, что тот грохнулся всей спиной

на острые кирпичные зубцы разрушенной стены, да так и остался лежать. Еще двоих уложил рядом с ним точными ударами но­ги, обутой в тяжелый кованный солдатский сапог. Тому, который пытался ткнуть его в живот ножом, разведчик вывихнул руку, поймав ее на безотказный болевой прием. И сейчас же что было силы рубанул ребром ладони сзади по шее дюжего немца, под­мявшего под себя и почти уже придушив­шего низкорослого саперного лейтенанта... А когда все уже было кончено, сорокалет­ний лейтенант, все еще сидя на земле, с тру­дом поворачивая голову из стороны в сто­рону и потирая ладонью шею, хрипловато произнес:

Ну, ты силен, мужик... Если б не ты,
всем нам здесь капут. И кто тебя только так
ловко драться научил?

С трудом переводя дыхание, разведчик не сразу и с непонятной печалью ответил:

• 
  Был один такой хороший человек - Ва­
  силий Сергеевич Ощепков...
• 
  А почему - был? На фронте погиб что
  ли?
• 
  Да нет... Похуже...
• 
  Ты скажешь тоже. Чего же хуже-то мо­
  жет быть?..

В ночь на второе октября жильцов дома номер шесть по Дегтярному переулку раз­будил звук мотора въехавшего во двор ав­томобиля. Прежде никто на это не обратил бы никакого внимания, разве что какой-ни­будь старичок, мучимый бессонницей. Но сейчас шла осень тридцать седьмого года, и к подобным угрожающе знакомым ноч­ным звукам прислушивались особенно на­стороженно и с таким страхом, что сердце начинало бешено колотиться где-то под са­мым горлом. Те, кто осмелились осторож­но, из-за занавески, взглянуть в окно, уви­дели въехавший во двор автофургон с крупной желтой надписью «Хлеб» на боко­вых стенках. Впрочем, такая наивная и примелькавшаяся маскировка уже никого не могла обмануть...

Шум автомобильного мотора умолк у са­мого подъезда, а затем уже в подъезде по­слышался громкий топот нескольких пар сапог. И по всей лестничной клетке у своих

дверей тревожно прислушивались полуоде-

тые, насмерть перепуганные люди: «К нам?.. Или не к нам?» Сапоги протопали до двад­цать первой квартиры на первом этаже, и каким это сейчас ни покажется нам непри­ятным, отталкивающим, но все остальные напряженно прислушивавшиеся жильцы об­легченно вздохнули: «Слава богу! Это не к нам...» Так уж воспитывала, уродуя людей, беспощадная сталинская мясорубка...

А у двери квартиры двадцать один раздал­ся оглушительно громкий в ночной тиши­не, долгий и требовательный звонок. И те­перь уже только в этой коммунальной квар­тире стучало у людей в висках: «За кем же на этот раз?.. Неужели за мной?..»

Откройте! НКВД!

И тотчас в передней оказались четверо мужчин в штатских темных демисезонных пальто, из под которых виднелись армей­ские хромовые сапоги.

Ощепков Василий Сергеевич?

И в Комитете по делам физкультуры и спорта, и в Центральном институте физ­культуры, где он работал, уже шли поваль­ные аресты. Люди исчезали один за другим, и все слишком хорошо знали, что это зна­чит. Знакомая сердечная боль остро отда­лась вдруг под правой лопаткой...

Анечка, дай мне нитроглицерин... Что-то
сердце чувствуется...

Жена трясущимися руками заторопилась

достать лекарство и заранее приготовленные кусочки сахара, на которые его нужно бы­ло накапать. Но один из пришедших мол­ча взял у нее из рук пузырек и опустил се­бе в карман.

• 
  Что вы делаете?! Это же сердечное лекар­
  ство... Он умереть может без него...
• 
  Пора бы знать, гражданочка, что нитро­
  глицерин в жидком виде - это взрывчатое
  вещество.

Когда в годы горбачевской гласности ста­ли все чаще появляться немыслимые преж­де публикации о безвинно репрессирован­ных людях, их массовых захоронениях, я присоединился к тем, кто начал осаждать КГБ ходатайствами об ознакомлении с дела­ми безвинно казненных и затем полностью реабилитированных лиц.

Как спортивный журналист, я стремился узнать о судьбе весьма известных когда-то в спортивном мире людей, в первую очередь, о Василии Сергеевиче Ощепкове, бесследно исчезнувшем вдруг в 1937-ом.

«Враг народа» был предан принудительно­му забвению. О нем боялись даже говорить, в страхе сжигали книги и связанные с ним бумаги, густо замазывали его лицо на груп­повых фотографиях. В течение десятилетий само имя этого замечательного человека бы­ло под запретом. Казалось, Ощепков раз и навсегда вычеркнут из истории советского спорта. В самбо вырастали новые поколе­ния спортсменов, никогда даже не слышав­ших этого славного имени. Нужно было пе­реломить эту свинцовую сталинскую под­лость испачканного кровью неблагодарного беспамятства. Восстановить не только доб­рое имя, но и украденный творческий при­оритет этого честного, безвинно замученно­го человека, который так много сделал для нашей страны. И мне, его младшему совре­меннику, очень хотелось рассказать о нем сегодняшнему читателю. О нем, о его вре­мени, которое нынешним поколениям ри­суется уже весьма и весьма туманно, если не сказать извращенно...

Ответа на письменные заявления прихо­дилось ожидать месяцами. Затем предлагали прийти в приемную КГБ - Кузнецкий мост, 22. Там два здоровяка в штатском требова­ли для чего-то заполнить анкету с предъяв­лением паспорта. А затем очень доходчиво разъясняли, что знакомиться с делами нет

никакого смысла: в них всего две-три стра­нички, и ровным счетом ничего существен­ного нет. Согласиться с этим я, конечно, не мог, отлично понимая, что меня нагло об­манывают, и упорно продолжал свой «эпи­столярный роман» с КГБ. А шел-то уже де­кабрь 1990 года, и хотя еще никто об этом не догадывался, но могущественный Коми­тет уже дышал на ладан...

И вот, вскоре после моего очередного, последнего ходатайства на имя самого пред­седателя КГБ небезызвестного Крючкова, у меня раздался телефонный звонок. Очень вежливый мужской голос спросил, когда мне будет удобно ознакомиться с интересу­ющими меня «уголовными» делами.

Когда? Да, конечно же, прямо завтра!

Разве мог я хотя бы на день отложить эту открывшуюся вдруг прямо-таки фантастиче­скую возможность узнать, наконец, то, что целых полвека хранилось за семью замками в архивах НКВД под сакраментальным гри­фом «Секретно»? Не дай бог, политическая погода снова изменится, и приоткрывший­ся было вдруг таинственный «сезам» вновь захлопнется и тогда уже навсегда...

И вот, на следующее утро я спускаюсь по широким ступеням подземного перехода, прохожу по его тоннелю, пересекая под землей начало Мясницкой, и, поднявшись наверх, оказываюсь возле дома, в который иду. Этот большой бежевый дом с часами хорошо знает каждый по разместившемуся в нем учреждению и еще - по старому и возвращенному названию площади, на ко­торой он стоит - Лубянка.

Обширный светлый парадный фасад, объединивший в единое целое два прежних перестроенных здания, возник сравнительно недавно. И я хорошо помню его совсем другим. Дом памятен мне еще с ранних детских лет и отнюдь не из-за своей страш­ной репутации, а всего лишь потому, что

возле него всегда расхаживали часовые в ос­троверхих шлемах и с настоящими, с при-мкнутым штыком, винтовками в руках. (Сейчас я только недоумеваю, от кого вы­ставлялись эти устрашающие наружные ка­раулы?) Темно-зеленый фасад старой «Лу­бянки» в затейливом стиле модерн начала века запомнился мне, как ни странно, тоже из-за красноармейцев, но уже не живых, а скульптурных. Нарядный портал централь­ного входа увенчивался фигурным двух­скатным карнизом, а на каждом из его ска­тов полулежали симметричные гипсовые красноармейцы в натуральную величину. Тоже в буденовках и с винтовками в руках, но почему-то выкрашенные в беспросветно черный цвет. Поначалу там, конечно, возле­жали какие-нибудь недопустимо безыдей­ные аллегорические фигуры, но затем, учи­тывая целеустремленно-революционный ха­рактер занявшего здание учреждения, эту легкомысленную устаревшую аллегорию сместил такой вот бдительный черно-гипсо­вый караул...

Однако эти безмятежные детские впечат­ления беспощадно прерывают совсем дру­гие - угрожающие. Лет пятьдесят назад мне пришлось побывать внутри этого здания и отнюдь не по своей воле. Тогда из оконно­го проема лестничной клетки был виден ок­руженный стенами небольшой внутренний двор с выходившим в него множеством за­решеченных тюремных окон. Каждое окно с большим «спецкозырьком», идущим не сверху вниз, а вверх от подоконника, поз­волявшим заключенным видеть лишь небо «в крупную клетку». А в длиннейшем кори­доре по обе стороны выступали пристроен­ные к дверям небольшие коробки тамбу­ров. И двери, и тамбуры оббиты черной кожей с полностью поглощавшей любые звуки толстой прокладкой.

Двери все заглушены

Способом особым,

Выступают из стены

Вертикальным гробом.

Когда через несколько лет я прочитал эти строки Твардовского, то сразу понял, что эти черные «гробы» ему тоже довелось по­видать собственными глазами...

Я миную огромный облицованный поли­рованным гранитом портал центрального входа, увенчанный большим гербом СССР («подъезд номер один», по здешней терми-

нологии), и направляюсь к несколько более скромному подъезду «один А». В былые вре­мена именно он служил центральным и был украшен черными гипсовыми стражами. Поднявшись на несколько гранитных ступе­ней, тяну на себя за массивную бронзовую ручку туго подающуюся створку больших дверей. Миную короткое, шага в три, меж­дверное пространство и открываю вторые такие же высокие остекленные двери.

Вы к кому? Предъявите документы, - го­ворит один из двух, стоящих по обе сторо­ны дверей «привратников» - прапорщиков в фуражках с голубым околышем. А тот, к кому я иду, уже ожидает меня на верху бе­ломраморной лестницы, широким маршем поднимающейся к дверям лифта и расходя­щейся там на два более узких, обходящих лифт с обеих сторон марша.

Вместе с моим «Вергилием» поднимаем­ся на второй этаж и идем по коридорам с нумерованными дверями по обе стороны. Стены отделаны коричневатым пластиком. Не сохранилось ничего похожего на то, что мне когда-то довелось видеть. Кроме пра­порщиков у входа, ни одного человека в форме. Довольно заурядная обстановка со­вершенно обычного, хотя и солидного, со­ветского учреждения. Разве, кроме того, что коридоры пустынны, и никто не покурива­ет по углам, разводя бесконечный треп.

Но вот, наконец, на письменный стол пе­редо мной ложится тощая, сильно потре­панная папка грязно-желтоватого тонкого картона. Внешне, казалось бы, самая обыч­ная затрапезная канцелярская папка - одна из тех, какие сотнями тысяч хранились в наших учреждениях, организациях, архивах и содержали в себе нудную служебную пе­реписку, бесчисленные приказы, бухгалтер­ские ведомости и прочую бумажную «тре­буху». Но в этой измызганной папке сов­сем другие бумаги, это документы чудо­вищно трагической силы. В ней упакована страшная судьба замечательного и ни в чем не виновного человека. Первую и послед­нюю страницу разделяет время всего лишь в десять дней, но в этой декаде безжалост­но спрессована целая человеческая жизнь...

Под угрожающим грифом «Секретно» надпись: «СССР. НКВД. Управление по Московской области. Дело № 2641 по об­винению Ощепкова B.C. по ст. 58 п. 6 УК РСФСР. Том № 1»...

«Дзюдо - путь к ловкости, так называется неизвестная у нас до сих пор японская система самозащиты. В предстоящем зимнем сезоне с этой системой Москва впервые познакомится. На днях при спортивном секторе ЦДКА открываются двухмесячные курсы.

В программу занятий войдут: 1) броски, рычаги, удары руками и ногами и удушения; 2) приемы самозащиты невооруженного против вооруженного винтовкой, револьвером, саблей, ножом или другим холодным оружием ближнего боя; 3) приемы рукопашной схватки двух невооруженных. За основу будет принята японская система самозащиты дзюдо как наиболее проработанная, а главное, представляющая собой уже готовый комплекс различных приемов самозащиты.

Для желающих совершенствоваться в этой системе будут созданы специальные спортивные группы, которые будут проходить тренировку и выступать в соревнованиях, намечающихся к проведению в будущем. Курсами будет руководить инструктор т. Ощепков, окончивший институт «Кадокан-дзюдо» в Японии (в Токио)».

Василий Сергеевич Ощепков был человеком интереснейшей судьбы. Одним из первых, если не самым первым европейцем, получившим в дзюдо мастерскую степень - черный пояс…

В начале нынешнего века в одной из средних школ Японии учился, русский подросток Вася Ощепков. Как все японские школьники, осваивал он на уроках физ-воспитания основы дзюдо. Сообразительный и ловкий ученик, быстро постигший технику японской борьбы, понравился преподавателю, и тот оказал ему одну немаловажную услугу.

Раз в год среди старших японских школьников проводился отбор лучших для обучения в знаменитом «Кадокан-дзюдо», и учитель под большим секретом сообщил приглянувшемуся ему русскому мальчишке необычный принцип этого отбора. Наступил торжественный день. В зале множество юных претендентов чинно расселись на татами, и сам основатель дзюдо доктор Дзигаро Кано обратился к ним с речью. Нравоучительная речь была длиннейшей и, откровенно говоря, довольно скучной. Мальчикам, при всем уважении к оратору, трудно было удержаться от того, чтобы не оглянуться по сторонам, не взглянуть на своих соседей. Но Ощепков уже знал, что сзади за ними пристально следят преподаватели «Кадокана». И каждое движение подростков расценивается ими как невнимание и даже недостаточное уважение к великому гроссмейстеру дзюдо. Василий все еще как следует не привык сидеть по-японски: без стула, на собственных пятках. Затекшие ноги невыносимо ныли, мучительно хотелось вытащить их из-под себя и выпрямить, ну хотя бы просто чуть пошевелить ногами, но он по-прежнему сидел совсем неподвижно. А когда к нему подошли и сказали, что он принят в «Кадокан», Ощепков попытался встать на совершенно онемевшие ноги, но так и не смог это сделать, а только повалился на бок…

Он в полном объеме познал тогда всю суровую школу дзюдо тех лет. Это было время, когда еще чувствовались отзвуки недавней русско-японской войны, и русского парня особенно охотно выбирали в качестве «противника». Еще недостаточно умелого Ощепкова беспощадно швыряли на жесткий татами более опытные борцы, а он по дзюдоистскому обычаю благодарил их за науку смиренным поклоном даже тогда, когда у него оказалось сломанным ребро. Вскоре, однако, с ним уже стало не так-то просто бороться даже искушенным дзюдоистам.

Возвратившись на родину, Ощепков стал пионером дзюдо в России и щедро делился своими познаниями с молодежью. Первый в истории отечественного спорта кружок дзюдоистов был организован им во Владивостоке еще в 1914 году. Продолжает Василий Сергеевич преподавать там дзюдо и в первые послереволюционные годы. Затем переезжает в Новосибирск и начинает работать в обществе «Динамо». Наконец в 1929 году мы видим его в столичном ЦДКА. С 1930 года опытный специалист уже преподает дзюдо в качестве одной из учебных дисциплин в Московском институте физкультуры, а через пять лет по этому виду спорта начинают проводиться первенства Москвы. Подготовленные им квалифицированные тренеры стали преподавать японскую борьбу не только в Москве, но еще в Ленинграде, на Украине.

Нужно сказать, что Ощепков был человеком широких взглядов и, практикуя дзюдо, постепенно стал отходить от незыблемых японских канонов. Прежде всего был «скорректирован» спортивный костюм: ученики Ощепкова, точно так же как и последователи Спиридонова, стали бороться, заменив японские панталоны спортивными трусиками и не босиком, а в борцовской обуви. В целях расширения технического арсенала были разрешены болевые приемы на ноги, известные, но запрещенные в дзюдо. Василий Сергеевич частично отказался от неудачной и непонятной большинству японской терминологии.

Еще более важным стала организация Ощепковым многих встреч на ковре с учениками Спиридонова и с представителями ряда национальных видов борьбы, в первую очередь грузинской чидаоба. Все это готовило благодатную почву для создания нового вида борьбы, значительно обогащало многообразным борцовским опытом последователей Ощепкова, делало более совершенными, оттачивало их тактику и технику.

И все же это еще не была борьба самбо, какой мы ее сейчас знаем. И дело не только в нынешнем несравнимом богатстве и разнообразии техники. Главным являлось то, что пока это оставалось хотя и трансформированным, но все еще дзюдо. Принцип построения нового вида борьбы именно на базе всего многообразного богатства национальных единоборств еще не стал ни главенствующим, ни общепризнанным.

Нередко молено услышать, что история самбо до сих пор еще не написана. Это совершенно справедливо. При всей ее краткости биография этого одного из самых молодых видов спорта оказалась весьма сложной и даже изрядно запутанной. Одни начинают отсчет такой биографии с начала двадцатых годов, другие с середины или даже лишь с конца тридцатых, когда новый вид борьбы уже получил официальное признание. Точно так же создание самбо связывают то с именем Спиридонова, то Ощепкова, а чаще всего Харлампиева. Стоит добавить к этому, что даже само название новой борьбы неоднократно изменялось словно специально для того, чтобы окончательно запутать вопрос.

Думаю, что в основном такие споры возникают из-за того, что спорящие стороны не определили заранее смысл, который вкладывается ими в слово «самбо» в том или ином случае.

Ведь если иметь в виду самбо как боевую систему самозащиты, то ее история восходит еще к годам гражданской войны и связана с именем Спиридонова. Но в том случае, когда мы говорим о самбо как о борьбе, построенной на широчайшей основе техники национальных видов единоборства, мы не найдем ее ни в том, что было сделано Спиридоновым, ни даже в том, что создал Ощепков. И в первом и во втором случае существовал только ее прототип. Все это было совершенно необходимым, но пока лишь фундаментом, практической базой, на которой предстояло построить этот принципиально новый, интернациональный вид борьбы.

Вот почему рассказ о последнем и решающем этапе создания борьбы самбо я начал бы с такого эпизода.

В середине тридцатых годов один из выпускников Московского института физкультуры защитил довольно-таки необычную дипломную работу. В ней приводилось множество приемов, взятых из самых различных видов борьбы: классической, дзюдо, которое дипломник изучил мод руководством В. С. Ощепкова, а также из множества национальных единоборств, практиковавшихся в нашей стране. С вполне понятным азартом студент старался охватить как можно большее количество приемов, и, быть может, именно поэтому он не всегда достаточно точно оценивал ценность некоторых из них. Был в его работе, например, эксцентричный бросок, рассчитанный только на тех, кто…специализировался на поднимании штанги одной рукой (практиковался в то время такой вид состязаний в тяжелой атлетике).

Тогда это дало обильную пищу некоторым критикам, к сожалению, не всегда доброжелательным. За отдельными и совершенно неизбежными в таком деле ошибками дипломника они не смогли рассмотреть его главной и, бесспорно, очень перспективной идеи. Той самой идеи, на основе которой впоследствии стала строиться интернациональная техника борьбы самбо.

Вы, конечно, уже поняли, что фамилия дипломника была Харлампиев. Сегодня в спортивном мире его знают как основоположника и активнейшего пропагандиста рожденного в нашей стране нового вида борьбы.

Анатолий Харлампиев был потомственным спортсменом. Дед - смоленский кулачный боец. Отец - Аркадий Георгиевич - человек, который был хорошо известен в нашем спорте на протяжении целой четверти века. Одаренная разносторонняя личность: художник по образованию, цирковой артист, профессиональный тренер и спортсмен - Харлампиев-старший явился одним из пионеров отечественного бокса. В строю его учеников стояли и дореволюционные чемпионы, и звезды советского ринга, среди которых был и прославленный Николай Королев.

Влияние отца на Анатолия было большим и, бесспорно, очень помогало во всех спортивных начинаниях. Было бы, однако, ошибкой думать, что благодаря такой семейной поддержке жизнь Анатолия складывалась легко и просто. В годы первой мировой войны отец ушел на фронт, раненым попал в плен к немцам и смог вернуться домой лишь через семь долгих лет, В невероятно трудное, голодное время двух войн и послевоенной разрухи мать осталась одна с детьми на руках. Малолетний Анатолий пытался зарабатывать на жизнь, работая в цирке, участвовал даже в опасном номере воздушных акробатов «4 чёрта» (у Толи было «соответствующее» сценическое имя - Адик). Но в конце концов он, спасаясь от голода, сам пришел в детский дом и попросил взять его туда. И вот характерная для него черта - стремление делиться своими познаниями - проявилась уже в том возрасте: Толя организовал в детском доме акробатический кружок и начал преподавать в нем.

А после возвращения отца в СССР еще совсем юный Анатолий стал работать инструктором физической культуры под его руководством. Впрочем, судя по тому, что Анатолий окончил музыкальный техникум, его жизненные планы в те годы едва ли были серьезно связаны со спортом. Однако вскоре мы видим его уже в стенах Московского института физкультуры. И еще будучи студентом и занимаясь под руководством Ощепкова, он сам начинает преподавать дзюдо в клубе Авиахима (нынешнем «Крылья Советов»), И опять-таки преподавал этот студент не то трансформированное ощепковское дзюдо, а нечто иное. Уже имевшийся у Анатолия тренерский опыт и знание многих видов спорта, среди которых было немало разновидностей национальной борьбы народов СССР, позволили ему сделать ряд нововведений. Постепенно он разрабатывал свою методику преподавания борьбы и вводил в технический арсенал новые, еще неизвестные в дзюдо приемы.

За долгие годы работы выявлялась интереснейшая закономерность. У различных народов правила борьбы существенно отличались друг от друга, а это, в свою очередь, определяло те группы приемов, которые были разработаны наиболее удачно, и, наоборот, те, которые оставались мало или даже вообще не разработанными. А это давало возможность строить новый вид борьбы, отбирая для его арсенала только наиболее удачные приемы из всех национальных единоборств, снимая с них, так сказать, одни лишь сливки. Так, например, в грузинской борьбе чидаоба, где соперники одеты в куртки-безрукавки - чохи, правилами запрещены захваты руками за ноги, но зато отлично отработаны броски с помощью ног: всяческие подбивы, подсечки, зацепы, обвивы, подножки и т. п. А вот в азербайджанской борьбе гюлеш прямо противоположная картина. Там борцы выступают в узких и коротких кожаных штанах, голыми по пояс и в прежние годы даже обильно намазывались маслом. В отличие от грузинской здесь уже не сделаешь достаточно прочного и надежного захвата, необходимого для осуществления виртуозных бросков с помощью ног. Но зато досконально разработаны броски с захватом ног руками, не употребляемые грузинами. А в результате и чидаоба и гюлеш оказались способными дать новому виду борьбы свои наилучшие приемы, при этом отлично дополняя друг друга.

И очень важным являлось то, что подобный отбор давал не просто комплекс наиболее надежных приемов, происходили еще и важные качественные сдвиги. В борцовской технике открывались Широкие возможности для принципиально новых путей использования приемов и контрприемов, для перспектив развития всей борьбы в целом.

Уже много лет спустя Харлампиев написал об этом интереснейшем процессе так:

«Подхват-бросок, взятый из грузинской борьбы, вскоре начал применяться самбистами как ответный прием против захватов ног, использующихся в других видах борьбы, но совершенно незнакомых грузинским национальным борцам. Туркменский бросок-зацеп снаружи быстро вошел в обиход как наиболее распространенная защита против «мельницы» - приема, которого в туркменской борьбе нет. И таких примеров очень много».

Разумеется, в советское дзюдо времен Ощепкова приходили спортсмены, хорошо знающие классическую, а нередко и национальные виды борьбы. Они приносили на ковер особенности техники давно знакомых им спортивных единоборств, хотя делали это стихийно и, так сказать, в индивидуально-кустарном порядке. Подметил ли такие стихийно наметившиеся изменения Харлампиев или «вычислил» новые пути развития совершенно самостоятельно, едва ли имеет это большое значение, если остается непреложным фактом, что именно он, а не кто-либо иной впервые сформулировал и провозгласил принципы построения интернациональной борьбы.

Весной 1938 года, уже после смерти Ощепкова, Комитет по делам физкультуры и спорта организовал всесоюзный сбор тренеров, на котором Харлампиев обобщил накопленный опыт национальных видов борьбы. И конечно, было не случайно, что именно он разработал и предложил всесоюзному сбору исходные данные. Затем состоялась и конференция, на которой были утверждены систематика, терминология и правила нового вида спортивного единоборства, получившего название «борьба вольного стиля» (вольная борьба по международным правилам у нас в стране тогда еще не практиковалась).

18 ноября 1938 года явилось ее официальным «днем рождения». Вольная борьба стала самым молодым, но полноправным членом в семье культивировавшихся в стране видов спорта. Комитет по делам физкультуры и спорта специально издал приказ, в котором отмечалось: «Борьба вольного стиля сложилась из наиболее ценных элементов национальных видов борьбы нашего необъятного Союза - грузинской, таджикской, казахской, узбекской, киргизской и некоторых лучших приемов из других видов борьбы - и представляет собой чрезвычайно ценный по своему многообразию техники и оборонному значению вид спорта».

На практике это означало, что уже работавшие в стране секции дзюдо получили теперь новую ориентацию и принципиально новое направление развития. Именно их контингент опытных тренеров и спортсменов начал практическую работу, культивируя борьбу вольного стиля, которая, если говорить откровенно, частенько еще ничем не отличалась от ощепковского дзюдо.

Новорожденный спорт, однако, развивался хорошими темпами. В том же году была проведена международная встреча с участием атлетов пяти городов, где культивировалась эта борьба: Москвы, Ленинграда, Харькова, Баку и Саратова. А уже в следующем, 1939 году в городе Ленина состоялось торжественное открытие первого чемпионата СССР по новому виду борьбы, собравшее 56 участников. На еще более широкой основе и еще более интересно прошло второе первенство. Провести третий чемпионат помешала война: шел сорок первый год, и большинство тех, кто мог бы участвовать в таких состязаниях, уже сменили борцовские куртки на красноармейские гимнастерки. Специалисты по самозащите без оружия теперь уже с оружием в руках встали на защиту Родины…

Казалось бы, в этом раннем периоде истории, равно как и предыстории новой борьбы, все достаточно ясно. Откуда же тогда существующие расхождения мнений и всяческие разнотолки относительно ее происхождения? А дело здесь вот в чем. Прежде всего новый вид борьбы трювды менял «фамилию», да не просто так, а словно со специальным умыслом - сбить с толку любого исследователя его биографии. Борьба вольного стиля превратилась сначала в вольную борьбу. Однако с 1945 года у нас в стране начали культивировать вольную борьбу по международным правилам, и в рамках советского спорта оказалось два различных единоборства, имеющих в то же время одинаковые названия.

Сейчас для нас слова «борьба самбо» (то есть самозащита без оружия) стали настолько привычными, что мы уже не замечаем заключающегося в них противоречия. А ведь если разобраться, станет ясно, что борьба - это спорт, исключающий опасные для здоровья и жизни приемы, а самозащита - система именно таких приемов, предназначенных для самой суровой боевой схватки. И действительно, эти спортивные термины существовали первоначально совершенно обособленно друг от друга, и их никто не мог спутать. Вольная борьба - спорт, а самбо - прикладная боевая система. Но вот в середине сороковых годов, когда у молодого советского вида борьбы «отобрали» название в пользу почтенного между народно го собрата, начались довольно-таки непростые поиски нового имени. В конце концов решили остановиться на самбо, учитывая прикладную направленность новой борьбы и даже ее определенную технико-тактическую близость системе самозащиты. Так возник сплав этих разноречивых слов «борьба самбо», противостояние которых мы уже просто не замечаем. Точно так же, как и в появившемся в те годы странном словосочетании «боевое самбо» (как будто eaмозащита может быть какой-то иной, кроме как боевая!).

Такая смена названия, разумеется, затушевывала истоки борьбы самбо, но главной причиной противоречивых разночтений в ее биографии стало не это.

В первые же послевоенные годы, когда о самбо знали еще очень немногие, писатель и журналист Рахтанов написал очерк «История самбо». Этот самый первый и неоднократно перепечатывавшийся очерк о самбо получился очень увлекательным, возбудил большой интерес и, несомненно, способствовал росту его популярности.

Спортивная журналистика очень часто стоит у истоков историографии спорта. От статей, очерков, репортажей, затерявшихся на страницах успевших уже пожелтеть газет и журналов, нередко тянется к нам ниточка спортивной летописи, воскрешающей дела давно минувших дней, сведения о которых больше нигде не сохранились. Но бывает, к сожалению, и резко противоположная картина, когда публикация вносит ошибки и путаницу, могущую затянуться на много лет.

В своем нашумевшем очерке Рахтанов писал о Хар-лампиеве. П о-жу р нал истс к и сенсационно «укрупнив» фигуру своего героя, автор, конечно, не понимал, какую скверную услугу ему оказывает. Получалось так, что Харлампиев совершенно самостоятельно, без каких-ли-бо предшественников и единомышленников сначала теоретически «спроектировал», а затем на совершенно пустом месте создал самбо. В очерке, которому было дано ко многому обязывающее название, Рахтанов даже не упомянул ни Спиридонова, ни Ощепкова, ни других специалистов, немало делавших для становления «борьбы вольного стиля». А ведь, например, самые первые пособия по новому виду спорта принадлежали перу H. М. Галковского и Р. А. Школьникова, первым председателем всесоюзной секции этой борьбы являлся Д. М. Рубанчик, много и творчески работал ленинградский тренер И. В. Васильев… Да разве можно перечислить всех, кто приложил руку к возведению обширного и величественного здания борьбы самбо! Конечно, нельзя, как нельзя и вычеркнуть их имена из истории этого увлекательного спорта.

Я был знаком с Харлампиевым и могу утверждать, что в действительности Анатолий Аркадьевич являлся человеком значительно более сложным и интересным, чем это представлялось любителям очеркистских сенсаций. Прежде всего это была личность широкого творческого диапазона и нестандартного мышления. Он умел подметить проблему там, где для многих все казалось бесспорным и давно решенным.

Систему тренировок самбиста Харлампиев считал универсальным способом физического развития, так как она захватывает все группы мышц человеческого тела.

Самбо стало делом всей его жизни, и, если речь шла о самбо, Анатолий Аркадьевич был прямо-таки фанатиком в самом высоком смысле этого слова. Любые нападки и даже сомнения по поводу самбо всегда и однозначно воспринимались им как глубочайшая личная обида. Каждый выступавший против его любимого детища расценивался как личность скверная, даже вредоносная, и он обрушивался на такового, отбрасывая все дипломатические условности.

Когда в 60-х годах я познакомился с Анатолием Аркадьевичем, некоторые спортивные специалисты и журналисты высказывали мнение о том, что следует культивировать лишь дзюдо, входящее в олимпийскую программу, а от самбо, якобы дублирующего эту японскую борьбу, целесообразно вообще отказаться. И вот, прежде чем подать мне руку, он настороженно спросил: «А вы не из той шайки, которая хочет закрыть самбо?» При этом он даже не давал себе труда подумать, что такой вопрос, особенно при первом знакомстве, звучит не очень-то корректно. Главным для него было громить «шайку»…

Бывал он, конечно, резким, быть может, даже не всегда справедливым, но разве сможет кто-нибудь отрицать, что самбо в нашем спортивном обиходе удалось сохранить в основном именно благодаря его до самозабвения яростным контратакам.

Каким это сегодня ни кажется нам странным, но в прошлом существовали такие спортивные деятели, которые всерьез обсуждали вопрос о якобы ненужности борьбы самбо и целесообразности его упразднения. И выступать в его защиту за короткие в общем годы существования самбо приходилось Харлампиеву неоднократно.

Энергия Харлампиева была необычайной, и едва ли кто-нибудь другой сделал для самбо столько же, сколько успел сделать он. За несколько десятилетий, отданных им новому виду борьбы, было написано почти полсотни трудов. Его капитальная работа «Борьба самбо» издавалась шесть раз и все-таки являлась библиографической редкостью из-за того интереса, который постоянно вызывала у спортсменов. Была она переведена и на ряд иностранных языков, и достаточно многозначительной оценкой ее стало то, что один из самых первых переводов появился на свет в цитадели дзюдо - Японии. Плодотворная тренерская деятельность позволила Харлампиеву воспитать не только блистательную, но и весьма многочисленную плеяду сильнейших самбистов, начиная еще с довоенных чемпионов «первого призыва».

У него появились уже спортивные «внуки» - ученики его учеников и даже правнуки, а он, как прежде, приходил в спортзал Московского энергетического института, где работал до последних дней своей жизни, и нередко сам надевал самбистскую куртку для того, чтобы показать своим воспитанникам технические тонкости какого-нибудь особенно сложного броска или неотразимого болевого приема.

1. Искрометный юмор, обаятельная улыбка, обаяние, почему же он обойден вниманием?

2. Лектор, откровенно говоря, хреновый. Лекции не систиматизированы — когда вспомнит, тогда и скажет. Тупые, иногда пошлые шуточки абсолютно не в тему. Забивальшикам никогда не сдать ему экзамен.

3. Помимо того, что он хреновый лектор, ТАК ОН ЕЩЕ И ХРЕНОВЫЙ СЕМИНАРИСТ!!! И не в тему у него не только шутки, а вообще все!!!Ничего позитивного сказать не могу. Полный бес в ребро. Отзыв (1)- просто черный юмор.

4. А мне кажется он прототип Шеховцовой, только в штанах! :-)

5. Уж не знаю, какой он лектор и семинарист. Но на экзамене девушкам ему лучше не попадаться, так как по его мнению, они знать не могут и думать не умеют. После «общения» с ним вырабатывается стойкое отвращение к органической химии. К слову, Фосу и то приятней сдавать.

6. Не знаю, почему на экзамене девушкам лучше к нему не попадаться. Наблюдая за ним год, можно сказать только одно. Абсолютно необъективен. И в особенности по отношению к девушкам…Он обеспечивает им полную халяву. Особенно в тех случаях, когда девушка громко смеётся на его «отличные» шутки.

7. Не только смеется, но и ШИРОКО открывает глаза, улыбается, смотрит ему в рот и говорит «…ну перестаньте же, какой вы…». Да-а-а-а, такие девочки нигде не пропадают, это факт!!!

8. Да нет, нормальные лекции. К экзамену по ним готовиться можно было, хотя программу экзамена он пока не успел заменить и она практически курцевская. Все, что надо, дает, и даже больше того — в смысле множества примеров, так что потенциальная, извините, умственная энергия переходит в кинетическую — движения ручки по бумаге. Лекции несколько неорганизованные — вроде и торопится, а задерживает; конец темы получается скомканным, как никем так и не выботанные производные угольной кислоты, которые он дал за 15 минут на последней лекции.

9. to 8: это он у тебя, милый, семинары и прак не вел, а то бы ты, наверное, по-другому заговорил! Искренне желаю, чтобы все ваше общение ограничилось только лекциями!

10. To 8: Согласен с 9! Ты бы тогда, дружочек, по-другому заговорил! Химию не знает вообще, хотя и мировой олимпиадник. Тупые шутки, объективности ровно НОЛЬ! Полностью неудовлетворен жизнью и если девушка не смотрит ему в рот и не смеется на его тупейшие шутки, то горе той девушке, уничтожит ее и всех кто окажется рядом. Благо девушки у нас просто супер, да и те, кто с ними рядом. Не поддаются!!! Не ломаются, а все терпят и получают ПЯТЬ, только потому, что пашут как проклятые в семестре! Тяжело? ДАААА! Зато честно!

11. Известная история о том как сей субъект зарезал автомат одному третьекурснику. У него был самый высокий рейтинг на курсе при полном отсутствии на лекциях. Лукашев это узнал, специально пришел на экзамен и поставил ему 8,5. Кто еще хочет сказать, что он добрый и остроумный???

12. Отзыв 1(написанный мной), заявляющий доброту и остроумие Лукашева, просто ШУТКА На самом деле он просто полный …

13. Удивляет то, что на лекции по органу ещё кто-то ходит. Сам химию не знает принципиально, в голове каша мала из набора фактов, которые он даже связать не может, а со своим чувством юмора может в программе Аншлаг выступать. Хотя, конечно, мало кому захочется читать лекции по органике, и его мужество заслуживает уважения, но, всё равно…

15. Ничего странного нет, просто чтобы стать профессором нужно прочитать курс лекций. А начальство у него такое, что без особенных проблем пролоббировало. Так что лекции читать будет именно он, даже не надейтесь на благополучный исход.

16. to 11: что за гон! если бы у того чувака действительно был самый высокий рейтинг и автомат, на кой хрен ему идти на экзамен?!

17. to 16: Не знаешь не говори, что это гон. Насчет этой истории, это все чистая правда. Я сам при этом присутствовал и все видел и слышал.

18. to 16: Не знаешь не говори, что это гон. Насчет этой истории, это все чистая правда. Я сам при этом присутствовал и все видел и слышал.

19. Чувак (мой одногруппник, вся история разыгрывалась на моих глазах) пошел на экзамен, ибо автоматы выставляются только во втором семестре.

20. Преподаватель он хреновый, да и как человек — не супер, так прапор средней руки

21. Как хотите, а меня его лекции в этом семестре вообще радуют. Я автор отзыва 8.

22. Одни терпены и стероиды (среди которых женские и мужские половые гормоны) на уме. А ещё эта скотина обещала, что вопросов по углеводам и терпенам не будет на экзамене.

23. Лично у меня с ним связаны одни из самых отвратительных воспоминаний о студенческих временах. В начале учебы он выбирает себе жертву и имеет ее: в первом семестре жертвой оказалась я, но добиться моего исключения у него не получилось (хоть и пропустила три из четырех экзамена из-за неимения зачета), во втором семестре выбрал парня и «отправил его до дому». Короче говоря, если ты попался к нему — не завидую.

24. С ТАКИМ удовольствием я ходил только на лекции Чирского. Отличные объяснения, отличный юмор и, главное, все понятно! =)

25. to 24: НЕ СМЕЙТЕ осквернять милое нашему сердцу имя Чирского даже упоминанием рядом с ним Лукашева! Юмор тупой, знания предмета весьма сомнительное, да и как человек, тоже Владимиру Григорьевичу в подметки не годится!

26. Озабочен больше личными делами. Профессор для имиджа. Свою корысть скрывает за подчеркнуто по-советски демократическим стилем общения.

27. Часто тормозит, структурные формулы рисует невнимательно, медленно, иногда с ошибками, студенты зачастую его поправляют. Наиболее частые ошибки(стандартные на каждой лекции) — число углеродных атомов, индекс при атоме H (или др). Плохо преподает материал и читает лекции вообще. Постоянные лирические отступления, шутки. -Кто помнит, что это за…/как называется, поднимите руку? Никто из принципа не поднимает, так как уже в 10-й раз он просит ее поднять, а вопрос просто издевательски-легкий. И только некоторые вроде Джигайло тянут. -хмм.. мало рук. И начинает обьяснять всю эту фигну повторно, причем как обычно — медленно, запинаясь, с ошибками. или: -Кто принес цветные карандаши, как я в прошлый раз просил просил? -какая группа? -запишите и подчеркните цветным карандашом!:……. Еще утверждал както, что алкалоид КОКАИН — их орехов КОЛА, поэтому мол раньше он был в составе кока-колы, а теперь стали очищать от него. А про листья КОКИ он видимо ничего не слышал…! В итоге все в негодовании, так как за время лекции он не успевает многое рассказать по программе. Зато по лирическим отступлениям — первый лектор на факультете! При том что он хреновых лектор, так еще и вредный, мстительный! Экзамены принимает плохо(при том что сам нихера не знает),судит необьективно.

28. Может он кого-то из «дедов» и обидел, автомат не поставил, или зачет в срок, не знаю, но могу сказать — лекции клевые, готовиться по ним — удобно, нужный материал распечатывает для каждого студента. А если и потеряет атом углерода (1 из 18 тут чуть не потерял) так и что? пишет-то сам, а не на компе показавает. Слушать интересноооо! А то что халявщикам к нему лучше не попадаться — сам об этом говорит.

29. to 27: про кока-колу — чистый гон. Все на той лекции сказано было правильно и про орешки с кофеином и, отдельно, про листья с кокаином. Кому-то может и не нравится, а по-моему, лучшиие лекции, которые я слышал.

30. to 28: если бы он потерял 1 атом углерода, это бы ничего. Но проблема в том, чтго еще когда-то давно он потерял кое-что гораздо более важное!

31. Уважаемый 29! Эта лекция была в весеннем семестре 2004г по теме «амины». Лекция началась с алкалоидов. Может, он не говорил про то, что «от кокаина потом стали очищать»(это я сам логически домыслил), однако он говорил что он содержится в орехах кола — факт. Хотя, может это была «оговорка» по невнимательности, как и его «опечатки» на доске. Что касается «отличных лекций» — смотря как это понимать.. Бывают лекции на химфаке, где НИЧЕГО не понятно. Например, кванты и строймол. У лукашева же все предельно ясно, но «тормозит» он не по дестки! В этом смысле он плохо читает.

32. to 31: Уважаемый 31! Не надо выдавать за факт, то что ты домыслил или вообще забыл. Я тоже был на этой лекции. Если лектор читает медленно так, чтобы все можно было записать, при этом идет по программе и не отстает, и у него все понятно — так это хорошо. Мне это нравится А про алкалоиды он мог бы вообще не рассказывать, в программе нету-у, но интересно. Именно после этого я знаю, что в листьях, а что в орешках, и т.п., поэтому и ответил.

33. На мой взгляд, человек должен представлять на каком месте он находится и какой у него должен быть статус. Так вот: Лукашев в этом отношении абсалютно неадекватный тип!!! Этот доморощенный Трахтенберг, что не лекция, то разглагольствует о менструальных циклах или голубых, причем без тени смущения. Подчтенный павиан, не иначе, может сморозить такое, что я не могу себе представить как милые, нежные ботаншы продолжают сидеть на его лекциях. Впрочем иногда подкармливает халявными баллами. Нет я сам когда то «сидел под юхой», и осквернял, наверное, тем самым что-то, но я, простите, не официальное лицо

34. автору 33. А вы сильно смущаетесь, когда лектор упоминает о голубых или менструальных циклах? Примитивно говорить, что это нас окружает, но придется. Думаю в разговорах с вашими друзьями вы можете обсудить это и далее не возмущаться, так чем же плох лектор? По сабжу: в течение почти года я ровно один раз заглянул в учебник Курца, да и то, когда семинаристка приперла к стенке. Все остальное время пользуюсь только лекциями, вероятно получу автомат, хотя суровым ботаном не являюсь. Что касаемо людей не ходивших на лекции и попавших к Лукашову — если человек будет знать химию не хуже его самого, то даже последний п*****т снизит оценку не более, чем на полбалла. Я ему сдал на 9.5. Это его право — принимать экзамен как он хочет.

35. Изучал органику в том году, сдавал ему зимой экзамен. Билет ответил, но пока не рассказал ему все не то 4, не то 5 методов получения фенилмалонового эфира, про которые он на лекции рассказывал, не отпустил.

36. Это нормально, что преподаватели имеют слабости. Вот у Николая Вадимовича — пристрастие к собственным лекциям. По-моему, бывает и хуже. Это ведь не отменяет доступность этих лекций (а потом и составляемых им контрольных, не то что у Курца), демократизм в общении, раздачу бумажек с какими-то элементами материала, имбирный корень и много всего другого, что он приносит на занятия с той целью, чтоб эмоциональнее запоминалось; наконец, 3-5 лекторских баллов к рейтингу просто за то, что вы есть: есть на лекционной контрольной. А если ходить постоянно, то он нежно любит. Встретив в коридоре, спрашивает, например, разгадали ли вы последнюю задачу в курсовой контрольной… Очень даже приятно.

37. to33:совершенно согласна! to34:Просто, когда твои друзья ведут себя несколько неадкватно, их вполне можно 1)не слушать,2)поставить их на место С Лукашевым этот номер проходит довольно плачевно. А шутки о менструальном цикле..Может кому-то смешно, но, например мне, не очень. Не забуду, как Лукашев, будучи моим семинаристом, проявлял чудеса прподавательской некомпетентности и человеческой гадливости, умоляя Вейца не ставить мне 5 на экз. Слава Богу, что Вейца уравновешенная психика и он от своего решения не отступился

38. to 37: чего-то я не понял. Семинаристу ничего не стоит поставить такой рейтинг и обоснованно показать, кто чего стоит, чтобы 5 баллов стали оч-чень проблематичными. И сделать это Лукашев мог легко в течение семестра, мнгократно, а не «бегать потом и упрашивать кого-то там, чтобы поставили 4». Чушь какая-то! Кстати рейтинг в семестре он не занижал, а наоборот завышал почти всем, кроме откровенных халявщиков. И за наши средние баллы по контрольной не то чтоб переживал, но всем подсказывал, как их оспорить у Курца, была бы зацепка.

39. to 33: парень, ты похоже слишком этим озабочен (голубыми и менструациями то есть, интересно, чем больше?). У Лукашева есть любимая тема, которой как он говорил, много лет не было в программе — это стероиды. Стероиды, между прочим, действуют НА ЭТО. Не могу сказать, что мне эти стероиды очень нужны, но любопытно, блин, почему я мужик! Но чтобы «на каждой лекции про менструации» — это, мля, чистый гон. Зато когда готовился к экзамену, (согласен с 34) лекции очень помогли. Очень четко по программе, все время смотрит на часы, чтобы все успеть. надо только записать хорошо, или найти у знакомого ботана запись.

40. Не удивительно что по его лекциям легче всего готовится к экзамену. Ведь это оон же и составляет программу к нему. На кафедре органической химии есть люди и похуже Лукашева. Так что зря вы его так. Ему не очень-то и хотелось читать лекции третьекурам, но его кафедра обязала. То что происходит со студентами на орге на третьем курсе-так это отбор тех кто ее любит и знает и всех остальных. Но (для тех кто любит оргу) на кафедре очень много «полититеской химии». Если-бы мне предоставили возможность еще раз выбрать я бы пошел в другое место. Золотых гор вы там не получите, зато г..вна нанюхаетесь вдоволь.

41. to 40 Так значит он сам пишет программу а потом читает сам же по ней лекции…хм А я не понимаю, что тебе ещё надо-то? Что плохого, что лекции читает именно тот препод, который составляет программу курса? И кстати читает лекции очень даже неплохо! Можно Курца открывать только ради любопытства, т.к. необходимость в учебнике после лекций практически полностью отпадает (для верности можно проботать тему Тернею, и если ты был на лекциях, этого хватит). А вот про человеческие качества Лукашева я ничего определенного сказать не могу (хамелеон?)…

42. Лектор нормальный, но юмор частенько бывает пошлым, иногда черным. Но в целом, впечатление хорошее.

43. Да ну клёвый лектор! По крайней мере мне нравится, факт.

44. to31: если вам непонятны лекции по квантам и строймолу, то просто чаще надо на них появляться было. Если систематически посещать все и иметь хоть чуток мозга — все там логично и понятно. Лектор офигенный, а если кому-то и не нравится, что он рассказывает и как — то это их проблемы. И в общении очень приятный человек.

45. Мне для подготовки его лекций не хватило, пользовалась Курцем. Растягивает на лекции всякую любому дураку понятную фигню, а сложные и нужные вещи пробалтывает за 2 минуты. Шутить не умеет… хотя пытается

46. лично меня удивило количество негативных отзывов. И вот почему. я видела и как Курц читает и как Лукашев. Так вот Курц был великолепным лектором, сравним по качеству объяснений с лекциями Козлова по физике (ИМХО лучшие лекции, жаль что первой парой). И Лукашев ничем не хуже Курца. Вот реально ничем. Лекции понятные. Да, растекается мыслями по древу, но вполне нормально возвращается к заданной теме.

47. а вообще в целом как-то странно читать мысли из серии: «Лукашев плАхой чИлАвек» вам с ним детей крестить?? Нет?? а чего тогда так беситесь-то? на химфаке есть (не будем показывать пальцем) реально мерзкие люди. которых (которого, точнее) ненавидят все. вообще все. а Лукашев вполне миловидный человек. и видимо тут просто поток негативных отзывов от тусы халявщиков.

48. Кто такой этот «реально мерзкий человек», я понимаю. Но зачем же сравнивать с ТАКИМИ людьми? При таком сравнении не то что НВ — кто угодно покажется святым! А Лукашев далеко-далеко не святой…

49. Как лектор мне очень нравится!Особенно, когда приходит время учить коллоквиум или экзамен, понимаешь, что лучше канспекта по его лекциям ничего нет. Всё чётко и по плану. Просто действительно нужно больше заниматься.

51. зубри свои ХПС САМ! нечего их во все билеты пихать!

52. To 49: это уж точно, что лучше его кАнстекта к экзамену ниче не найдешь

55. отзыву 53 — +1! никогда еще не посещал все лекции ни по какому предмету, а тут — почти не пропускаю! клево читает и интересно)

56. Нормальный Лектор, свою работу знает. Только на экзамене пусть спрашивает в меру.

57. Все равно лекции скучные. Вроде и читать умеет, и отступления порой интересно слушать — но не то. Потому что большинство лекций — список реакций, выписываемых на доску. Эт, простите, для каких-нибудь врачей. Н.В., уделяйте же больше внимания механизмам и прочим интересным вещам! Поверьте, рядовому студенту это гораздо интереснее чем переписывать с досочки десяток-другой реакций. Остальное мы и в книжках посмотрим.

59. to 57: а баба-Яга -против!

60. экзамен я, конечно, ему не сдавала, но лекции посещала и на мой взгляд они достаточно интересные и полезные… ну и не уж настолько плохие у него шуточки как большинство здесь пишут, весьма забавные и по теме. имхо)

61. Прекрасный лектор! Я вообще информацию на слух воспринимаю очень плохо — гораздо проще прочитать. Обычно из-за этого лекции не посещаю и вообще, честно говоря, не вижу в них никакого смысла — есть же книга. Но Н.В. настолько классный лектор, что хожу на него из уважения. Отличные шутки, истории к месту, угощает морковкой и яблоками.

61. Лекции хорошие, ничего с листочка не переписывает. Всё, что-нужно к экзамену, полностью, с механизмами разбирает. А ещё за посещение лекций ставит дополнительные баллы независимо от того, знаешь ты ответ на вопрос на лекционной контрольной или нет

62. шутки отвратительны, но почерк и дикция хорошие. не самый плохой вариант, по-моему.

М.H. Лукашев САМБО НА СЛУЖБЕ РОДИНЕ

Будо-Спорт

Москва ■ 2003

ББК 75.715 Л 84

Лукашев М.Н.

САМБО НА СЛУЖБЕ РОДИНЕ / Лукашев М.Н. - М.: ООО «Будо-спорт», 2003. - 88 с.

Под редакцией A.M. Горбылёва

ISBN 5-901826-03-5

В этой книге почетного члена исполкома Всероссийской федерации самбо, кавалера Серебряного ор­дена Международной любительской федерации самбо М.Н. Лукашева рассказывается о самых послед­них предвоенных годах - интереснейшем периоде в истории российского рукопашного боя, когда на добротном фундаменте, заложенном двумя советскими мэтрами самозащиты - B.C. Ощепковым и В.А. Спиридоновым, их ученики строили те системы, которым суждено было стать для наших воинов грозным «невидимым оружием» в годы Великой Отечественной.

© М.Н. Лукашев, 2003

© Дизайн. А.Л. Иванов, 2003

© ООО «Будо-спорт», 2003 ISBN 5-901826-02-7

От редактора

«САМБО НА СЛУЖБЕ РОДИНЕ» - пятая книга из серии «РУКОПАШНЫЙ БОЙ В РОССИИ В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XX ВЕКА». Она рассказывает о са­мых последних предвоенных годах - интереснейшем периоде в истории россий­ского рукопашного боя, когда на добротном фундаменте, заложенном двумя со­ветскими мэтрами самозащиты - B.C. Ощепковым и В.А. Спиридоновым, их ученики строили те системы, которым суждено было стать для наших воинов грозным «невидимым оружием» в годы Великой Отечественной.

Книга состоит из пяти глав - биографических очерков, посвященных наиболее выдающимся специалистам самозащиты периода.

Очерк «Ученик двух учителей» рассказывает о В.П. Волкове, ученике В.А. Спи­ридонова и B.C. Ощепкова, авторе интересной системы, опубликованной в ка­питальном пятисотстраничном труде «Курс самозащиты без оружия «Самбо». Учебное пособие для школ НКВД», вышедшем в 1940 г. под грифом «Только для сотрудников НКВД». В годы войны и в послевоенный период эта система самозащиты играла важную роль в профессиональной подготовке кадров для си­стемы НКВД.

Вторая глава книги - «НПРБ-38» - посвящена Н.М. Галковскому, одному из луч­ших учеников B.C. Ощепкова, автору разделов о рукопашном бое невооружен­ного против вооруженного и невооруженного с невооруженным в «Наставлении по подготовке к рукопашному бою» 1938 г. Именно с помощью его приемов в кровавых рукопашных громили захватчиков советские воины в 1941-1945 гг.

В очерке «Феномен украинского самбо» речь идет о замечательном мастере борьбы и самозащиты Р.А. Школьникове, ученике B.C. Ощепкова, положившем начало становлению самбо на Украине.

Особое место в книге занимает четвертая глава - «Дуэль поклонников Карпантье». Ее герой - К.В. Градополов, знаменитейший боксер довоенного времени, вы­дающийся тренер и теоретик советского бокса. В посвященном ему очерке рас­сказывается не только об удивительной биографии и победах на ринге Констан­тина Васильевича, но и о его малоизвестной книге «Бокс» 1941 г., в которой бы­ла сделана попытка адаптировать технику английского единоборства к условиям рукопашной схватки и предложена программа развития военизированного груп­пового бокса.

Последняя, пятая глава - «После «физкультпарада»» - повествует о Б.А. Сагателяне, еще одном прекрасном мастере борьбы самбо и рукопашного боя и еще одном ученике B.C. Ощепкова, авторе ряда публикаций по самозащите, комплек­са приемов предвоенного ГТО-И, накануне Великой Отечественной работавшем над фундаментальным трудом по рукопашному бою, в котором рассматривались практически все аспекты боевой схватки без оружия и с использованием штат­ного и подручного оружия.

Увлекательные, основанные на документах очерки, проиллюстрированные мно­жеством уникальных, в большинстве ранее не публиковавшихся фотографий, без­условно, будут интересны всем, кто интересуется историей самозащиты и спор­тивных единоборств.

A.M. Горбылёв

Глава 1

Ученик двух учителей

Впервые я встретился с В.П. Волко­вым (1910-1979 гг.), как это ни странно, в венерическом диспансере, что на на­бережной Горького. Не следует, однако, думать, что мы нуждались в помощи этого медицинского учреждения. Про­сто Виктор Павлович являлся главным врачом диспансера, и мне удалось оты­скать его именно по месту работы. Жил он неподалеку - на противополож­ном берегу Москвы-реки в высотном доме на Котельнической. Дом этот в начале пятидесятых заселялся по боль­шому выбору, и жили там «руководя­щие товарищи», большие ученые, изве­стные писатели, популярные артисты, прославленные спортсмены. Но из про-пагандистско-идеологических соображе­ний в эту элиту были все-таки вкрапле­ны и простые смертные. Похоже, что мой собеседник относился именно к та­ким жильцам.

Когда в 1963-м я впервые увидел его, это был немолодой, высокого рос­та тяжеловес, уже заметно начавший полнеть. А как он выглядел в молодые годы, можно увидеть на нескольких ил­люстрациях в его книге. Боюсь, правда, что сегодня, к сожалению, уже никто, кроме меня, не сможет сказать, на ка­ких именно фотографиях запечатлен автор: те, кто знал это, уже успели по­кинуть этот мир... Виктор Павлович не страдал авторскими амбициями и вы­брал себе не самую выигрышную роль «второго номера», на котором партнер демонстрирует приемы, вошедшие в раздел «Переводы». В книге это рис. 232-237.

В последующие годы я не раз встре­чал его на территории Яузской больни-

Цы, где размещалась наша районная по­ликлиника, в которую он перешел на ту же должность главврача. Поликлиника тоже находилась неподалеку от его дома. Свое первое высшее образование Волков получил в Московском институ­те физической культуры. Человек прак­тичный, он ухитрялся в дополнение к стипендии неплохо подрабатывать в парке, который уже тогда многословно и квазизначительно именовался Цент­ральным парком культуры и отдыха, но еще не успел удостоиться имени проле­тарского писателя. Работал «массови­ком», организуя «культурный отдых трудящихся масс»: проводил групповые игры, разучивал песни и народные тан­цы с посетителями парка. Относился

ко всему этому откровенно иронически и острил: «Два притопа, три хлопка -получите «петуха»». То есть «пятерку», полчервонца, который имел тогда высо­кую покупательную способность. Это было неплохой добавкой к его тощему студенческому бюджету.

Уже на последних курсах Виктору посчастливилось познакомиться с дзю­до под руководством только что при­шедшего в институт Василия Сергееви­ча Ощепкова. В 1932 году выпускник Московского инфизкульта как «моло­дой специалист» был «распределен» в Баку для работы в Закавказском инсти­туте физкультуры. Преподавал дзюдо и по совместительству проводил занятия еще и в местном «Динамо». Именно там, год спустя, Волков встретил своего второго учителя - Виктора Афанасьеви­ча Спиридонова, приехавшего для про­ведения курсов по самбо для сотрудни­ков правоохранительных органов. В строй его учеников, конечно же, не пре­минул встать и Виктор. Много лет спу­стя он написал: «Так я приобщился к этой умной системе борьбы - Самбо. Мне она понравилась своим сущест­вом, так как отражала боевой смысл че­кистской и милицейской работы. Осно­вой этой борьбы была система мастер­ского владения руками, разработка ум­ного оперативного «подхода» к реше­нию практических мероприятий по за­держанию и конвоированию преступ­ного элемента. Кроме того, эта система очень хорошо воспитывает у спортсме­на-сотрудника комбинационный харак­тер проделывания приемов - переход с одного на другой».

Вероятно, Виктор Афанасьевич осо­бо выделил своего тезку из числа бакин­ских курсантов. И в 1935 году Волков уже был переведен в Москву для препо­давания на Всесоюзных милицейских курсах, где Спиридонов развернул боль­шую работу по подготовке новых кад­ров инструкторов самбо. А затем Вик­тор перешел на инструкторскую работу в пятый районный совет спортобщест-ва «Динамо».

Первые состязания по боевому сам­бо по специальным правилам Спиридо-

Нов начал проводить еще в двадцатые годы. Эту традицию активно продол­жил Волков вместе с лучшим из старей­ших учеников Виктора Афанасьевича Давыдовым, который имел уже собст­венные публикации по самбо. Они до­говорились устроить встречу команд пя­того и первого райсоветов «Динамо» - в последнем преподавал Давыдов. Первое из этих состязаний состоялось в начале 1936 года в здании динамовского спорт­зала на Цветном бульваре. Проходили они по восьми весовым категориям. Бо­ролись десять минут, если ранее этого времени не удавалось провести чистый бросок или болевой прием. Неведение борьбы строго наказывалось: виновный снимался с соревнований, а инструкто­ру, тренировавшему его, выносилось официальное замечание. Виктор Павло­вич не без гордости вспоминал, что по­бедили его ученики с внушительным счетом 6:2. Подобные встречи практико­вались и в дальнейшем.

Имея почти десятилетний опыт пре­подавания в школах милиции и дина­мовских спортивных секциях, Виктор написал руководство по боевому самбо. Его капитальный, более чем пяти-сотстраничный труд «Курс самозащиты без оружия «Самбо». Учебное пособие

Для школ НКВД» был издан в 1940 го­ду под грифом «Только для сотрудни­ков НКВД». Казалось бы, это важное событие могло только порадовать авто­ра, но неожиданно оно повлекло угро­жающие последствия, поставив его на грань немалой опасности...

Однако, прежде чем поведать эту не­веселую историю, мне придется сделать небольшое отступление, без которого было бы трудновато понять последую­щий рассказ.

Я уже говорил, что Спиридонов и Ощепков находились в состоянии «хо­лодной войны». Каждый из них нипо­чем не желал заметить, а уж тем более, признать и использовать достижения своего оппонента. Это так и не позво­лило им понять, что в действительнос­ти оба они отлично дополняли один другого. Но если ближайшие ученики обоих мэтров активно участвовали в конфронтации, то тех, кто использовал приемы рукопашного боя в своей опас­ной, чисто практической работе, мало волновала эта «война богов». Едва ли зная мудрый античный афоризм, они поступали в точном с ним соответст­вии: «Беру хорошее там, где его нахо­жу». Им в оперативной работе была не­обходима как спиридоновская, так и ощепковская наука.

В моей библиотеке есть уникальная брошюра. Точнее то, что от нее сохрани­лось после активного долголетнего ис­пользования. Она уже успела утратить не только обложку, но и титульный лист, так что определить ее название невозможно. Несколько старомодное полиграфическое оформление с элементами стиля модерн начала века позволяет утверждать, что из­дана она где-то в провинции - на местах особенно не хватало тогда специальной литературы. Судя по ее содержанию, на­печатана по ведомственному заказу, адре­сована местным правоохранительным ор­ганам и вышла в свет не ранее 1934 года. Брошюра имеет явную, сугубо практичес­кую направленность. Ее неизвестный со­ставитель без какой-либо ссылки на источ­ники заимствования объединил основные описания техники из книги Спиридонова 1927 года с ощепковскими приемами,

приведенными в сборнике инфизкульта 1934 года. Одни из спиридоновских фо­тоиллюстраций довольно скверно пере­сняты, другие - перерисованы и тоже очень неумело. С ощепковскими рисо­ванными иллюстрациями обстоит лучше. Классификация сборного материала весь­ма относительна, терминология не упоря­дочена, не приведена к «общему знамена­телю». Так, один и тот же прием в спи-ридоновской части именуется «рычаг», а в ощепковской - точно так же, как и в пер­воисточнике - «гяку». Составительские до­полнения немногочисленны, но именно они позволяют сказать, что составитель знает о рукопашном бое не понаслышке.

Если кто-либо знаком с этим или иными малоизвестными изданиями, бу­ду весьма благодарен за сообщение и не останусь в долгу.

Не думаю, что Виктор мог видеть эту брошюрку, но он пошел именно по такому же пути, хотя сделал это ку­да как квалифицированнее и успешнее. Он понимал насущную необходимость объединения ценного наследия двух своих учителей. И у него хватило сме­лости не только опубликовать почти все, что успел напечатать «враг народа» Ощепков, но и изложить это в едином контексте с наработками его неприми­римого противника - Спиридонова. Волков не мог не понимать, что это не понравится последнему, но, конечно же, не предполагал той реакции, кото­рая последовала.

Спиридонова уже вынудили уво­литься из «Динамо», где он проработал более полутора десятилетий, создавая самбо. Отстранили от дела всей его жизни. У него была уже готова или поч­ти готова рукопись очередной собствен­ной книги, и публикацию своего учени­ка он воспринял не только как преда­тельство, но и как откровенный плаги­ат. Смертельно разобиженный старик, который, вероятно, все еще продолжал преподавать в «органах», подал офици­альную жалобу наверх. Обвинение бы­ло очень серьезным. При всех своих ие-

Зуитских повадках, НКВД строго со­блюдало бытовую чистоту в своих ря­дах. Недаром даже самоотверженный диссидент академик Сахаров утверждал, что это был единственный советский орган, где никогда не существовало взя­точничества. Естественно, что для рас­смотрения жалобы была создана специ­альная комиссия...

Обо всех этих неприятных событи­ях еще никто и никогда не писал. Так что, я снова был вынужден первым рас­путывать и этот болезненный клубок оскорбленного самолюбия, мститель­ных ударов из-за угла и хитреньких ко­рыстных маневров 1 .

В архиве сохранилась стенограмма заседания комиссии, проходившего в помещении стадиона «Динамо». Кроме того, мне рассказывали об этом присут­ствовавшие там А.А. Харлампиев и его ученик - двукратный чемпион СССР А.А. Будзинский.

Для Волкова наступили тревожные дни. Со скорым на расправу НКВД шутки были плохи и, если признали бы виновным, ему было несдобровать. Будзинский вспоминал, как, направля­ясь вместе с ними к «Динамо», Виктор просил не подводить его под монас­тырь. Тем более что Харлампиев, высту­павший в определенной степени в ка­честве эксперта, еще до заседания отзы­вался о книге отрицательно. Спиридо-новскую технику и методику, которую заимствовал Волков, он вообще не признавал: «Такие приемы нельзя сде­лать!» Утверждал, что объем руководст­ва, не без корысти, сильно завышен. О приведенных в книге анатомо-физиоло-гических основах самбо говорил, как о, якобы, просто переписанном школь­ном учебнике по анатомии профессора Кабанова. В тесной связи с этими бес­пощадно критическими суждениями в харлампиевской библиотеке появился тогда экземпляр засекреченного руко­водства для школ НКВД с покаянно-за­искивающей дарственной надписью ав­тора: «Хорошему человеку и отличному

1 Журнальный вариант этой главы был опубликован еще в 1998 году в № 4-5 журнала «Бое­вые искусства планеты». Четыре года спустя сын Анатолия Аркадьевича Харлампиева, Александр, по-своему объяснил эту сомнительную ситуацию в книге «Система самбо» (М., «Гранд», 2002).

Едва ли книги с грифом «Только для сотрудников НКВД» слишком щедро выдавались авторам. И я боюсь, что тог­да Виктору пришлось расстаться со сво­им единственным авторским экземпля­ром. Во всяком случае, он мне говорил, что этой своей книги не имеет.

Уже одного вышесказанного вполне достаточно, чтобы понять страхи бедно­го автора, но имелось еще кое-что и по­опаснее. Как я уже говорил, он исполь­зовал в книге материалы Ощепкова, а ведь именно этого человека имел в ви­ду «Красный спорт», когда писал, что развитию борьбы в одежде намеренно мешали ныне разоблаченные «враги на­рода». К тому же в руководстве можно было отыскать не только фотографии автора, но еще и изображение его пер­вого «неприкасаемого» учителя! Хотя Василий Сергеевич уже давно скончал­ся, жило не только его дело, но, прямо-таки символически жил и его контур­ный облик на страницах работы учени­ка. Ощепков в своих неизменных кра­гах без труда угадывался на рисунках, которые вместе с текстом Виктор пере­нес из журнала «Физкультура и социа­листическое строительство» и сборника материалов института физкультуры.

И по всем канонам тех кровавых лет было вполне достаточно с «гневной» патетикой заметить, что автор злонаме­ренно «протащил» (как тогда говорили) на страницы чекистского учебника «умело замаскированное изображение «врага народа»», чтобы судьба Волкова оказалась решенной. Л ля того чтобы понять, чем реально грозило такое вздорное обвинение, нужно было жить в то время. Современным поколениям трудно понять подобный психоз, но мне он хорошо запомнился. Зачумлен­ные тотальной шпиономанией сверхбдительные обыватели даже в очертаниях красного знамени на спи­чечных этикетках «распознавали» враж­дебные контуры нацистского орла, а на гимназических пуговицах Володи Улья-

Нова в наших учебниках «обнаружива­ли» микроскопические свастики. Ут­верждают, что даже сам «великий и му­дрый вождь» не раз обошел вокруг из­вестной мухинской скульптуры, прове­ряя, действительно ли в складках разве­вающегося шарфа колхозницы сокрыт зловредный профиль его смертного врага - «Иудушки Троцкого».

К счастью, пойти на подобную про­вокацию даже донельзя разгневанному Спиридонову и в голову не пришло, да и не могло прийти. Разве мог старый русский офицер, даже в ответ на, как он думал, предательство ученика, пойти на такую грязную подлость?!

Между тем, по распоряжению за-мнаркома внутренних дел Круглова уже была создана специальная «Комиссия по разбору вопроса, связанного с обви­нением т. Спиридоновым В. автора книги «Курс самозащиты без оружия «Самбо»» т. Волкова в плагиате». Члена­ми комиссии были назначены весьма за­метные должностные лица: заместитель начальника оборонно-спортивного отде­ла Центрального совета спортобщества «Динамо» К.Ф. Морарь; его сотрудник капитан НКВД Ф. Жамков; от Главного управления рабоче-крестьянской мили­ции НКВД - Муратов; начальник Цент­ральной школы милиции и председатель Всесоюзной секции вольной борьбы А. Рубанчик; представлявшие Московский городской совет «Динамо» А. Пронин и Волчихин и от VIII районного совета «Динамо» - А. Маслов. В составе этого ареопага ответственных лиц странно не­уместными выглядели только два его члена: А. Будзинский и А. Харлампиев. Присутствие там двукратного чемпиона Советского Союза и не очень высокопо­ставленного работника оборонно-спор­тивного отдела «Динамо» А. Будзинско-го нетрудно было объяснить его чисто техническими функциями: участием в сравнительной демонстрации «спиридо-новских» и «волковских» приемов. А вот присутствие преподавателя из «Кры­льев советов» - Харлампиева, казалось бы, никакого отношения не имевшего ни к «Динамо», ни к «НКВД», было не совсем понятно...

О том, как проходили заседания комиссии, мне рассказали и Харлампиев, и Будзинский. Кроме того, удалось ознакомиться и с официальным про­токолом комиссии. Стараясь быть объ­ективным, изложу все имеющиеся в моем распоряжении версии, начав с харлампиевской.

Анатолий Аркадьевич рассказал мне, а затем и написал в своих посмертных, но так и не опубликованных мемуарах, что его кандидатуру на президиуме со­вета «Динамо» выдвинул непосредствен­но сам Круглов: «Комиссия будет состо­ять из ответственных лиц. Председатель - Круглов... Меня усадили за стол прези­диума. Ровно в одиннадцать в комнату вошел замнаркома и сопровождавшие его лица.

Все готовы? - обратился он к
Жамкову.

Так точно! Разрешите представить
докладчика? Мастер спорта по борьбе
вольного стиля, сотрудник Централь­
ного научно-исследовательского инсти­
тута физической культуры (? - М.Л.),
ответственный секретарь Всесоюзной
секции борьбы вольного стиля Анато­
лий Харлампиев.

Круглов пожал мне руку:

Очень приятно, мы ведь как-то
встречались в МЛШ (Международная
ленинская школа - М.Л.), приходил туда
с Николаем Ильичом Подвойским... От
вас, товарищ Харлампиев, ждем не
только анализа по поводу плагиата, но
и общей оценки существующей подго­
товки чекистов по самбо » (подчеркнуто
мной - М.Л.) 2 .

Ничуть не смутившись ни объемом, ни заведомой секретностью внезапно поставленной перед ним задачи «сотруд­ник ЦНИИФКА» (на самом деле - аспи­рант-заочник) на пяти страницах руко­писи своих мемуаров в пух и прах «раз­драконил» и Спиридонова, и Волкова, заявив, что в самбо чекисты - вообще ни в зуб ногой! Спиридонова обвинял в

Том, что тот использовал в самбо при­емы только иностранных систем и пате­тически вопрошал: «А где же воспитание советского патриотизма? 18 лет я изучаю национальные виды борьбы народов, на­селяющих нашу Родину, и могу утверж­дать: нет таких зарубежных приемов, ко­торые отсутствовали бы в объединенном отечественном опыте! Можно, разумеет­ся, использовать и заграничный опыт, но не рекламировать буржуазные вилы спорта » (подчеркнуто мной - М.Л.)!»

Затем, демонстрируя глубину своей чисто научной эрудиции молодой «уче­ный», до конца жизни так и не овладев­ший ни одним иностранным языком, тем не менее, даже совершил неболь­шой экскурс с область лингвистики: «Кстати, что нам дадут брошюры по джиу-джицу? Уже само название пока­зывает отсутствие научного подхода: во-первых, в японском языке отсутствует буква «ж», а система дзюу-дзюцу еще в 1882 году самими японцами заменена на лучшую, модернизированную - дзюу-до. Японцы, как ненужную, выбросили в Европу дзюу-дзюцу, а ловкачи переве­ли затем с французского на русский -вот откуда этот хлам...»

На этом глубоко научный подход оратора к экспертизе, извините, через букву «ж», был блистательно завершен. И надо думать, что буквально ни один член «высокой комиссии» не знал, что в японском нет не только буквы «ж», но и вообще никаких иных букв: сплош­ные иероглифы да значки слоговой аз­буки! А «антинаучный» звук «дж» ковар­но подбросили в слово «джиу-джитсу» вовсе не французы, а англичане. Фран­цузы же произносят: «жиу-житсу».

К сожалению, всю «живую прелесть» этого яркого эпизода, начиная с «брата­ния» с замнаркомом, начисто отрицал Будзинский, утверждая, что Круглов во­обще на заседаниях не присутствовал. То же самое безжалостно подтверждает и протокол.

2 Здесь и ниже приведены подлинные цитаты из неопубликованных посмертных мемуаров Л.Л.Харлампиева «Два горизонта самбо». Для того, чтобы избавить оппонентов от пустых хло­пот с излюбленными ложными обвинениями в недостоверности моих утверждений, сообщу им, что один из экземпляров рукописи этой книги с подписями сына автора и литзаписчика сохранил­ся у одного из моих хороших знакомых

Строго придерживаясь буквы этого официального документа, приходится сказать, что вообще два первых заседа­ния комиссии, назначавшиеся на 30 сен­тября и 3 октября, не состоялись из-за неявки Спиридонова. Когда же он не явился и на третье заседание - 8 октяб­ря, было решено начать слушание в его отсутствие 3 , хотя два члена комиссии -Пронин и Муратов также отсутствовали.

После того, как «тов. Жамков гово­рит о задачах, поставленных Зам. Нар­кома тов. Кругловым», он предлагает избрать председателем Комиссии «тов. Рубанчика А.», который и был едино­гласно избран.

Председатель просит «товарища Вол­кова» дать ответ по существу выдвинутых против него обвинений, так как кроме вопроса о плагиате в повестке дня заседа­ния довольно странно «прорезался» вдруг и вопрос «о проработке книги т. Волко­ва В.». А «проработка» на официальном политическом жаргоне тех лет означала публичную разгромную критику с край­не неприятными последствиями.

Виктор Волков хорошо знал законы этой не очень честной игры, в которой непременно следует «покаяться», при­знавая свои ошибки и правоту крити­ков. Считалось, что тот, кто во всеуслы­шание признал и покаялся в своих «гре­хах», тот «грешить» больше не будет! И первые же слова Волкова - о том, что «в книге есть недостатки, снижающие ее качество... Книга имеет много погреш­ностей... Я допустил ошибки...» Но не забывает он упомянуть и о том, что «книга имеет ряд ценностей».

Обвинения в плагиате он решитель­но и вполне резонно отвергал. Плагиат - это присвоение авторства, в данном случае, на чужой печатный труд. А Вик­тор не только не претендовал на автор­ство каких-то работ Спиридонова, но и прямо назвал его «основателем совет­ской системы «Самбо»». Что же касает­ся приемов, то Виктор Афанасьевич то­же не сам их разработал, а «пользовал­ся трудами других авторов». Спиридо-новская методика, описанная в его кни­ге 1933 года, требовала серьезной дора­ботки, что им, Волковым, и было сдела­но. Критика Спиридонова в его адрес необъективна.

Самостраховка при падениях у Спи­ридонова отсутствовала, но когда Ру-банчик задал, казалось бы, безобидный вопрос: «Где вы взяли материалы по кульбитам и кувыркам»? - Волков пред­почел солгать: «Этот материал я взял ча­стично из книги т. Спиридонова». От­кровенность здесь грозила обернуться бедой: материал был ощепковский, а частью заимствован из руководства, из­данного в японской колонии - Корее...

И вот ведь какая странность: самым крупным специалистом в чисто юриди­ческом вопросе плагиата оказался Ана­толий Харлампиев. Правда, это не по­мешало ему перепутать плагиат с пре­вышением установленных процентных ограничений в праве цитировать в сво­ей работе иных авторов! Однако «высо­кое собрание» оказалось неспособным это понять.

Хотя Анатолий заявил, что о волков-ском тексте сказать ничего не может, «так как не имел времени сличить текст», он, ничуть не смущаясь этим, начал уличать «подсудимого» автора в плагиате, перечисляя иллюстрации, взя­тые им из чужих изданий. При этом сразу же выяснилось, что недобросове­стный «плагиатор» «обокрал» старину доктора Мартина Фогта и известного фехтовальщика Ю.К. Мордовина, поме­стив в своей книге 5 иллюстраций из

3 Неявку Спиридонова на заседания я склонен объяснять тем, что он уговорил своего приятеля-юриста участвовать в разборе дела, помогая ему, уйти с работы в рабочее время в те годы, то есть «совершите прогул», грозило неминуемым лишением свободы. И, вероятно, юрист подбирал на­иболее надежный и безопасный предлог и момент, чтобы отлучиться с рабочего места.

Виктор был отнюдь не трусливым человеком, и все же нетрудно догадать­ся, что холодный пот выступил у него на лбу, когда Харлампиев громогласно заявил, что в своем «Курсе самозащи­ты...» тот использовал рисунки из мате­риалов Ощепкова. И что было особен­но угрожающе непонятным, Анатолий, перечисляя бесконечные номера иллюс­траций и страницы, всякий раз говорил не просто «Ощепков», а «товарищ Ощепков»!!!

И вот, представьте себе: призрак кровавых репрессий продолжает висеть в воздухе, за столом - сплошное НКВД, и нет таких, кто бы не знал, что еще три года назад Василий Сергеевич был арестован и сгинул. Что товарищ ему -только лишь «серый брянский волк»! Но все вполне спокойно сидят с серьез­ными лицами, а Рубанчик один раз да-

Же сам сказал «товарищ Ощепков». Все это выглядело чудовищно-инквизитор­ской провокацией, но похолодевший от нависшей угрозы Виктор, вслед за своими «судьями», был вынужден каж­дый раз повторять опасно криминаль­ные слова «товарищ Ощепков». А тут еще совсем разошедшийся Харлампиев оглоушил его явно провокационным обвинением в том, что, использовав чу­жой материал, «он ни разу не сослался на автора этих материалов товарища Ощепкова » (подчеркнуто мной - М.Л.).

Разумеется, перед таким верхом ли­цемерия кого угодно проймет «цыган­ский пот»! Виктору оставалось всего лишь обреченно ждать, чем же закон­чится это жестокое сюрреалистическое представление...

Харлампиев откровенно признавал­ся, что они, ученики Ощепкова, были резко настроены против Виктора Афа­насьевича Спиридонова и стремились

сурово наказать его. Всю его работу вполне искренне считали нестоящей, да к тому же, хотя и совершенно ошибоч­но, подозревали в ложном доносе на своего безвинно репрессированного учителя. А Волкова, при всей конфликт­ной ситуации, считали «спиридонов-цем» - представителем школы Виктора Афанасьевича - и давили на него, как могли, .устроив эту беспощадную нечи­стую игру, подобную псовой охоте на заведомо обреченного зайца...

Было бы несправедливо умолчать о том, как расценил подобное поведение своего отца Александр Харлампиев в упомянутой мною книге: «Необходимо напомнить, что «Динамо» было струк­турным подразделением Комиссариата внутренних дел (НКВД - М.Л.)... Работа комиссии совпала по времени с треть­ей годовщиной со дня трагического ухода из жизни В. Ощепкова. Все чле­ны комиссии были его учениками, но только один Анатолий Харлампиев, су­дя по стенограмме, несколько десятков раз упомянул фамилию Учителя (!!! -М.Л.) и друга своего отца. В стенах под­разделения НКВД это был весьма рис­кованный и смелый (??? - М.Л.) посту­пок». Пояснить читателю, чем именно было вызвано это словоизвержение из десятков повторений «имени Учителя», Александр, конечно, постеснялся.

Что ж, если забыть о неприглядном сговоре членов комиссии, их, так ска­зать, «маленьком междусобойчике», то поступок Анатолия - действительно верх отваги. Нельзя однако не отметить, что в том же 1940-м году, опубликовав в «Красном спорте» хвалебную рецензию на книгу Галковского «Вольная борьба», он почему-то, при всей своей отваге, не потребовал от автора назвать «имя Учи­теля» там, где Галковский говорил, что именно дзюдо положило начало разви­тию «вольной борьбы».

Вероятно, Харлампиев-сын считает, что, повторив несколько десятков раз фа­милию «Учителя» в 1940-м году, отец был вправе на протяжении последующих со­рока лет назвать его всего лишь один раз, да и то в фальшивом контексте своей книги «Борьба самбо* в 1964 году...

Анатолий, действительно, прямо-та­ки упивался своей властью над «подсу­димым» конкурентом и в двадцати од­ном пункте не поленился назвать более сотни номеров страниц и расположен­ных на них иллюстраций, всякий раз добивая несчастного автора магически­ми словами «товарищ Ощепков»...

Не забыл Харлампиев укорить Вол­кова и тем, что тот сослался на книгу Ознобишина «Искусство рукопашного боя», которая «вскоре после выхода в свет была изъята». На большевистском «новоязе» это означало: запрещена и отобрана у библиотек и книжных ма­газинов (В решении «высокой» энкаве-дистской комиссии этот факт был подтвержден!).

На одно из следующих заседаний, наконец, явился и Виктор Афанасьевич. И хотя перед комиссией была поставле­на задача только решения вопроса о пла­гиате, ее члены, выйдя за пределы своей компетенции, начали яростно обличать недостатки системы Спиридонова.

В процессе полемики с ним, как ут­верждал Харлампиев, он предложил чи­сто практически разрешить теоретичес­кий вопрос о качестве спиридоновских приемов.

«Круглов улыбнулся:

Отличное предложение...»

И грянул бой! Харлампиевско-спи-ридоновский бой!!!

Об этом, правда, несколько по-раз­ному, рассказали Харлампиев и Будзин-ский. Анатолий Аркадьевич, как всегда, очень образно и не без некоторой фан­тазии живописал: «Открылась дверь, и входит громила из Тюремного управле­ния, а Спиридонов указывает на меня и приказывает ему, как собаке: «Взять его! Взять его!» А я спокойно протяги­ваю тому расслабленную правую руку. Он сейчас же захватил ее и провел пе­регибание локтя через предплечье. Но я успел слегка повернуть руку внутрь и напрячь ее. Спрашиваю верзилу: «Креп­ко держите?» А потом наружным краем правой стопы нажимаю в его левое ко­лено, выдергиваю свою руку и толкаю его в плечо так, что он во весь свой рост растянулся на полу. Спиридонов

И теперь уже двое «из Тюремного управления» взяли по-прежнему не со­противлявшегося Анатолия: один - на тот же «милицейский» рычаг локтя, вто­рой - загнул руку за спину. Но, как, ве­роятно, вы уже догадались, Харлампиев и здесь не сплоховал. Не только с лег­костью освободился, но одного из на­падавших (совсем, как в старом цирко­вом чемпионате при «шике») даже бро­сил спиной прямо на стол комиссии!

Этот же лихой рассказ спустя не­сколько лет я прочитал и в рукописи посмертных мемуаров Анатолия Арка­дьевича, которые пытался опубликовать его сын Александр. Будзинский, правда, не только не подтвердил все эти коло­ритнейшие детали, но и начисто опро­верг их. Говорил, что просто они сами демонстрировали комиссии описанные в книге приемы, как бы наглядно иллю­стрируя их. А никакого «Тюремного управления» не было и в помине.

Наивно надеясь на тщательную и беспристрастную судебную процедуру, Виктор Афанасьевич даже привел с со­бой приятеля-юриста с не очень благо­звучной фамилией «Шестеркин», рассчи­тывая на его помощь. Того не хотели допускать на закрытое заседание, и Спи­ридонову пришлось сказать, что, якобы, он - соавтор Спиридонова, написавший раздел ударов. Однако же юристу так и не пришлось блеснуть профессиональ­ным мастерством. Судилище приобрело совсем не тот характер, на который рас­считывал Спиридонов.

Среди главных членов «высокого су­да» Спиридонов видел старого ученика Ощепкова капитана НКВД Жамкова, который только что выжил его из «Ди­намо», где он не только проработал со дня основания, но и являлся одним из учредителей этого спортобщества еще в 1923 году. И, в конце концов, Виктор Афанасьевич понял, что доказать что-либо уважаемой комиссии просто-на­просто невозможно. Потому что окон-

Чательное решение уже было принято еще до начала заседания. И вконец рас­строенный старый самбист махнул на все рукой и даже равнодушно согласил­ся, что все, что он успел сделать за два десятилетия упорного труда, просто ни­куда не годится...

Все обильные замечания комиссии об ошибках, неточностях и недоработ­ках в книгах Волкова и Спиридонова я перечислять не буду, но о двух из них не могу не сказать.

Всего два года назад на пресловутой конференции 1938 года было достаточ­но уверенно и громогласно заявлено о создании «советской борьбы вольного стиля» на основе техники националь­ных видов борьбы народов СССР, в том числе, конечно, и грузинской. А вот теперь те же самые высокие долж­ностные лица, критикуя Волкова, в за­крытом протоколе уже не стеснялись говорить откровенно: «Комиссия счита­ет установленным:

1. ...выводы по сравнению грузин­ской борьбы с вольной борьбой преж
   девременны, так как этот вывод сделан
   не на основе проверенных материалов,
   а является лишь личным мнением авто­
   ра (Волков, разумеется, как и все осталь­
   ные, не мог не подогнать свое «личное»
   мнение под обязательную официаль­
   ную точку зрения - М.Л.).
2. Трактовка автора, «что самбо со­
   здана на базе народных видов борьбы»,
   является неверной, так как в книге ни
   одного приема из народных видов
   борьбы нет».

щенные ошибки, является передовым работником по самозащите, идущим по правильному пути самокритики и прислушивающимся к мнению спе­циалистов, в то время, как авторы т.т. Спиридонов и Шестеркин являются ма­лограмотными работниками в области самозащиты и физкультуры в целом, не идут в ногу с развитием самозащиты, стараясь возвести в идеал выпущенные ими в 1925 4 -1933 гг. трудах».

Похоже, что с такой уничтожающей оценкой согласны были далеко не все. Большинство было против. Из 9 членов комиссии «Общие выводы» подписали лишь четверо: Рубанчик, Жамков, Хар-лампиев и подведомственный Будзин-ский. Маслов, которому вместе с Буд-зинским поручалось сверить тексты книг Волкова и Спиридонова, и для подписи которого было даже специаль­но оставлено место, «Общих выводов» тоже не подписал...

Официально перед комиссией стоял только вопрос об обвинении в плагиа­те, но поскольку Харлампиев сумел в пух и прах раскритиковать труды не только «обвиняемого», но и «обвините­ля», ему даже недовольно заметили: «Ну, что же, по-вашему, и то плохо, и это плохо? А чем же тогда пользо­ваться нужно?» Но и здесь Анатолий не дал маху: достал и положил на стол ко­миссии свою собственную, предусмот­рительно захваченную сорокачасовую программу обучения (конечно же, со­ставленную по ощепковским рецеп­там!). И труды его не пропали даром, щедро окупились. Не без удовольствия вспоминал он, что за программу «отва­лили» немалые по тем временам день­ги - целых 500 рублей. Да еще поручи­ли провести для динамовцев учебный сбор! Правда, прийти на работу в штат «Динамо» ему удалось только лишь шесть лет спустя. А тогда уже вплотную надвинулся грозный «сорок первый, со­рок памятный год».

Война сурово востребовала боевое самбистское мастерство, и Виктор стал преподавать бойцам спецназа тех лет, которых забрасывали в немецкие тылы

И именовали партизанами. А потом и сам отправился вместе с ними на опасные боевые задания. В автобиогра­фии он упоминает об этих героических свершениях немногословно и с достой­ной скромностью: «В 1941 году была организована широкая подготовка по Самбо в Московской партизанской школе, где большое число моих боевых товарищей было подготовлено к слож­нейшей партизанской войне в тылу фа­шистов. Вскоре я и сам ушел в тыл к фашистам. Так, созданная в «Динамо» борьба Самбо сыграла большую роль в борьбе с врагами нашей отчизны».

И это именно Волков рассказал мне, что Спиридонов преподавал сам­бо спецподразделениям в Туле, на пе­реднем крае обороны того времени, и скончался прямо на самбистском ко­вре. Все это было правдой, кроме об­стоятельств кончины его учителя. Сам Виктор был тогда на фронте, точнее -за линией фронта, и получил не совсем точную информацию от знакомых. Не могу не отметить, что о своем старом наставнике он, отдавая должное его ра­боте, говорил очень уважительно и без какой-либо тени обиды на злосчастную жалобу...

А после войны Волков навсегда ото­шел от самбо. Работал врачом, так как его второе высшее образование было медицинским, да плюс к этому - уче­ная степень кандидата наук и звание доцента.

Однако, вопреки жесткой харлампи-евской критике, волковская книга широ­ко использовалась при подготовке лиц определенных боевых специальностей, в первую очередь - чекистов и не только в школах НКВД. Е.М. Чумаков сообщил мне также, что по ней проводилась предвоенная подготовка погранвойск, подведомственных тогда НКВД. Дейст­вительно, один из русских рукопашни-ков Риги показал мне экземпляр с дово­енным штампом погранзаставы.

О «фундаментальном труде Волко­ва» пишет преподаватель Высшей шко­лы КГБ - Академии ФСБ, кандидат пе­дагогических наук, доцент B.C. Роднов:

4 Так указано в «общих выводах».

Интересно отметить, что объектив­ную констатацию использования руко­водств Спиридонова и Волкова я на­шел даже в совершенно неожиданном месте - в книге братьев Вайнеров «Эра милосердия», послужившей основой сценария нашумевшего фильма «Место встречи изменить нельзя». В одном из эпизодов книги, не вошедших в сцена­рий, говорится так:

«Полковник Китаин, зам-нач МУРа, ... велел нам срочно собираться:

• Ваша бригада первой будет прохо­дить курс самбо...
• А шо це за фрухт, и с чем его
  едят? - спросил Пасюк.
• Новая система рукопашного боя, -
  усмехнулся Китаин.
• О це дило! - обрадовался Пасюк. -
  Мэни зараз без борьбы як без хлиба:
  сидим целые дни на одном месте, спим
  подолгу - уси косточки замлили. Самый
  раз размяться трошки, а то аппетиту не
  будэ...

• Прошу вас не мешать занятиям. -
  Потом повернулся к нам и как-то бес­
  страстно, глядя поверх наших голов, за­
  говорил тусклым голосом, и мне каза­
  лось, что у него зубы болят:
• Моя фамилия Филимонов. Занятия
  будут проходить с вашей группой два

• Я последние шесть лет только в
  солдатских невыразимых хожу, - сказал
  Пасюк в надежде, что его выгонят с за­нятий, и добавил для убедительности:
• В сиреневых...

Отставить разговоры!

Я видел, как Пасюк смотрит на не­широкие плечи инструктора, на его вы­тянутое серое лицо. Пасюк его явно жа­лел. И еще ему было смешно, что этот задохлик будет учить нас борьбе.

Жеглов катал по спине толстые ко­мья мускулов, стоял он против инст­руктора, чуть откинув голову, прищу­рив глаза. У него тоже инструктор не вызывал особого доверия.

А Филимонов, все так же глядя по­верх нас, сказал бесцветно и негромко:

Я буду заниматься с вами изучени­ем новой системы борьбы, которая раз-работана в нашей стране преподавате-лями физической культуры товарища­
ми Спиридоновым и Волковым. - Он
морщил невысокий лоб под косой чел­
кой, будто сразу не мог припомнить
фамилии изобретателей новой борьбы.
- Эта система называется «самбо», что
обозначает «самозащита без оружия»...

Филимонов взял за руку Пасюка, вывел вперед, и они стояли перед на­ми лицом к лицу на матах; объясняя, инструктор не отпускал руки Пасюка, и выглядели они вместе так умори­тельно смешно, что нам даже спать расхотелось.

• Самбо - это система различных
  приемов борьбы с выводом из равнове-сия, она включает броски, рывки, уда­
  ры, используемые в рукопашном и ку­
  лачном бою, и основана эта система на
  знании анатомии человеческого тела...
• Було бы в руках силенки, - сказал
  Пасюк. - Так и без анатомии можно...

Ваша задача - свалить меня.

3 Рос/нов B.C. Становление, развитие и совершенствование боевого самбо в системе КГБ СССР - ФСБ России. // Самбо: вчера, сегодня, завтра. М., 2002.

• От бисов сын! Та не успел я...
• Правильно, - сказал Филимонов. -
  Ваша задача научиться выполнять так
  приемы, чтобы ваш противник не успе­
  вал провести контрприем. Это называ­
  ется передняя подсечка...
• Давай еще раз! - сказал Пасюк.
• Прошу на мат, - кивнул Филимо­
  нов. На этот раз Пасюк был настороже
  и сумел простоять секунды четыре: тол­
  чок назад, захват, бросок через бедро -
  Пасюк на полу.

Передняя подсечка... рывок на се­
бя... двойной нельсон... удар ребром ла­
дони...

Жеглову инструктор дал картонный нож и велел нападать и каждый раз лов­ко отводил нож или вообще вышибал из руки, так что Жеглову и не довелось его хоть разик ткнуть картонным ост­рием. Это разозлило Глеба, он неожи­данно отступил на шаг и ловко кинул вращающуюся картонку прямо в грудь инструктора.

• Это не по правилам, - сказал Фи­
  лимонов.
• А мы с уголовниками договори­
  лись только по правилам драться?-
  спросил Жеглов и, удовлетворенный,
  отошел в сторону. Но я видел, что
  борьба эта ему понравилась.
• Вы чего в стороне стоите? - спро­
  сил меня Филимонов,
• С духом собираюсь...
• Идите на мат!

Коленями через себя, да только разма­
ху не хватило, или устал я после ночи,
или натощак бороться труднее, но во
всяком случае перевернулся инструктор
через меня и одной ногой мою руку
прижал, а другой - сгибом бедра и голе­
ни - душит меня, хрип из меня наружу.

Наверное, сдался бы я Филимонову

Это ведь не соревнования, и не бандит
на меня насел, и не рыжий фельдфе­
бель в черной форме танкиста из диви­
зии «Викинг», что спрыгнул на меня из
подбитого грузовика на обочине доро­
ги при въезде в маленький городок
Люббенау... Но, задыхаясь в железном
прихвате этого тщедушного Филимоно­
ва, я видел углом глаза, как ребята сгру­
дились вокруг нас, а Тараскин просто
брякнулся на пол, чтобы лучше видеть,
и слышал я баритончик Жеглова где-то
над собой, высоко:

Володя, Володя-а, Воло-о-дя-я!
И Пасюк громыхал:

Шарапов, дави його, вражину, не-
хай знае наших! Руки у меня сильнее,
отжал я все-таки его ногу, и на излом
пошло у него колено, и отпустил удав­
ку Филимонов, распрямился в прыжке,
вскочил на ноги и сразу же, не давая
мне прийти в себя, рванул мне заднюю
подсечку, но и я его держал уже попе­
рек корпуса, так вместе и покатились, и
еще довольно долго он вил из меня ве­
ревки, пока все-таки не заломал на
«мельнице» - провернул вокруг себя и
привел четко на спину...

Мы встали, запыхавшиеся, усталые, но оба довольные. Он за свое умение постоял, и я не переживал, что он ме-

ня заделал: он ведь как-никак - профес­сионал, инструктор. Филимонов похло­пал меня по плечу, и следа не осталось от серой унылости его голоса:

• В разведке учили?
• Было дело, - усмехнулся я.

• Тебе надо заниматься - весной пер­
  венство «Динамо»...

Прошу вас, товарищи, относиться
к занятиям исключительно серьезно.
То, чему вы здесь научитесь, однажды
может спасти вам жизнь...».

При всем том, для лиц, которым она не была предназначена, книга Вол­кова до последних лет оставалась совер­шенно неизвестной. Достаточно ска­зать, что о ней не знали даже авторы статей и книг о рукопашном бое в НКВД. Столь надежно и плотно «за­крывал» ее угрожающе строгий гриф. Так продолжалось вплоть до 1993 года, когда малое коллективное предприятие «Ассоциация Олимп», убрав из понят­ной предосторожности гриф с титуль­ного листа, выпустило репринтное из­дание волковского руководства. К счас­тью, издатели-«олимпийцы» были от­нюдь не жуликоватыми и невежествен­ными коммерсантами из «новых рус­ских», а отличными специалистами, ма­стерами спорта по самбо из подмос­ковного города Жуковского, где при их деятельном участии активно функ­ционирует «Клуб боевого самбо». Нача­ло положили А.Г. Жуков и В.А. Тихо­нов, решив издавать высококачествен­ную литературу по рукопашному бою. Затем к ним присоединились В.В. Во­лостных, О.Л. Шмелев и С.Л. Викулин. В том же девяносто третьем году, по­мимо волковского руководства, «олим­пийцы» выпустили в свет капитальную «Энциклопедию боевого самбо» в двух томах, где обнародовали практически весь технический арсенал и необходи­мые методические разработки. Книга стала внушительным подведением ито­гов многолетнего существования этой системы. И если мне удастся довести свое повествование до современности,

Я непременно посвящу один из очер­ков плодотворной работе этих жуков-ских энтузиастов.

Восстановив из небытия прочно за­бытого Волкова, они сделали очень большое дело, и единственная претен­зия, которую можно им адресовать, -это отсутствие хотя бы краткой биогра­фии автора и комментария к его рабо­те, который они, несомненно, могли бы выполнить на высоком уровне.

Так или иначе, но современное по­коление ведущих специалистов самбо воздало должное своим несправедливо забытым предшественникам. Разумеет­ся, я не мог не поговорить с издателя­ми и не узнать их побудительные при­чины и мнение о переизданном руко­водстве полувековой давности. Тем бо­лее что речь шла не о сомнительных са­мозванных сэнсэях, а о знающих и ши­роко образованных людях. Здесь я до­словно приведу ответ Владимира Тихо­нова, который отлично выразил мнение всех своих коллег: «Был государствен­ный заказ, и Волков его блестяще вы­полнил. Но при этом сумел избежать обязательной в те годы политической направленности. Фундаментальная ра­бота выполнена очень грамотно, имеет подлинно научный характер и энцикло­педический охват темы. Автор по-насто­ящему грамотный профессионал. Он знает то, о чем пишет, понимает сущ­ность поединка. Поражает сама строй­ность системы. А ведь это еще сороко­вой год, и неизвестно, что в действи­тельности представляла в то время, на­пример, столь разрекламированная сей­час система Уэсибы.

Предложенные Волковым правила состязаний разумно функциональны. Книга написана для людей, говорящих с ним на одном профессиональном языке и хорошо понимающих его. Ко­личество подготовленных самбистов было тогда уже достаточно большим».

Говоря непосредственно о содержа­нии книги, нельзя уйти от заковыристо­го вопроса о плагиате. Я уже сказал, что с чисто формальной стороны такое об­винение едва ли возможно. Однако все выглядело бы значительно корректнее,

если бы автор прямо сказал, что исполь­зует не только классификацию Спири­донова, но и основы его техники и ме­тодики преподавания. (Понятно, что в отношении разработок его второго, уже репрессированного учителя подобные ссылки были вообще невозможны!)

Как мне сообщил А.А. Харлампиев, Виктор пользовался также корейским руководством по дзюдо. Заимствован­ные из него рисунки показывают техни­ку исполнения кульбитов. И хотя вмес­то дзюдоги там пририсованы самбист-ские трусики и борцовки, кое-где не­трудно разглядеть монголоидные лица спортсменов. Судя по некоторым ил­люстрациям, не исключена возмож­ность использования и еще одного ру­ководства, уже европейского.

В двух первых главах своего курса самозащиты Волков изложил «Теорети­ческие и практические основы Самбо». В первой из них рассмотрены технико-тактические особенности, классифика­ция и правовое обоснование использо­вания самбо в служебной деятельности, а также приведен неплохой очерк исто­рии самозащиты с заметным влиянием Н.Н. Ознобишина. Виктор Павлович -человек интеллигентный - первым ввел в наш историко-спортивный обиход сведения о рукопашном бое, почерпну­тые из произведений античных авторов - Лукиана, Светония. Говоря о практи­ковавшейся в СССР спортивной борь­бе в одежде («борьбе вольного стиля»), он не считал нужным скрывать, что она «выросла на базе завезенной к нам японской системы Дзюу-До». Но тут же, разумеется, приводит и обязатель­ные в те годы рассуждения о роли и до­стоинствах наших национальных видов борьбы, особенно той, которая практи­ковалась на родине Сталина.

В «Практических основах» дана об­щефизическая подготовка, спиридонов-ские и ощепковские специальные под­готовительные упражнения, включая страховку и самостраховку.

Волков являлся достаточно квалифи­цированным специалистом для того, чтобы понимать: спиридоновская систе­ма, при всех своих несомненных досто-

Инствах, уже устаревает, начинает отста­вать от современного уровня. Модерни­зируя ее, он вообще отказался от неко­торых, не самых удачных приемов. Хо­тя болевые в стойке и партере, как и на­жатия на чувствительные точки, почти все остались спиридоновские. А вот тех­ника ударов и удушений претерпела значительно большую степень перера­ботки. Что же касается особенно «за­мшелой» бросковой техники, которую явно недооценивал Виктор Афанасье­вич, понимая ее как всего лишь подсоб­ную, то вся она была переведена на ощепковские «рельсы».

Виктор, успевший проучиться у Ва­силия Сергеевича всего лишь год, видел, как далеко успела шагнуть школа этого мастера за истекшее десятилетие. И осо­бенно по сравнению со Спиридонов-

ской. Еще при жизни Василий Сергее­вич устраивал встречи своих учеников со «спиридоновцами». О результатах подобных товарищеских состязаний их участник Будзинский написал так: «Ди­намовцы, привыкшие на тренировках все внимание концентрировать на за­хватах кистей рук, локтей с целью про­ведения болевого рычага, забывали о ногах, корпусе и необходимости сохра­нения равновесия - летели от того или иного броска, вставали - опять бросок. При борьбе лежа наше преимущество тоже было явным... Мы использовали технику, тактику и прочие детали борь­бы, которым учил B.C. Ощепков своих учеников...»

И хотя Волков понимал, что это не очень обрадует Виктора Афанасьевича, он ходил в «Крылья Советов» не толь­ко для устройства матчей с соперника­ми, но и внимательно присматривался к технике бросков на занятиях, которые вел там тогда один из наиболее продви­нувшихся учеников Ощепкова - Хар-лампиев. Анатолий Аркадьевич расска­зал, что Виктор даже вел при этом по­дробные записи.

К сороковому году почти вся Евро­па уже успела перейти от револьвера к автоматическому пистолету. Да и у нас, кроме традиционного нагана, тоже по­ступили на вооружение используемый до сих пор отличный пистолет Токаре­ва, короткоствольный пистолет Корови­на. Несмотря на это, буквально во всех наших руководствах описывались толь­ко лишь действия против револьвера и, как правило, с захватом за его ствол. Но если бы даже захват за ствол писто­лета оказался возможным, он мог нести угрозу повреждения пальцев обезору­живающего при случайном выстреле во время проведения приема. Ведь у ряда систем пистолетов кожух ствола состав­ляет одно целое с затвором. И Волкову первым довелось предусмотреть и воз­можность нападения с пистолетом, в том числе и короткоствольным. Для этих случаев он предлагал выбивание пистолета одновременным скрестным ударом обеих рук в пясть и запястье; отбив вооруженной руки с ее захватом

Противодействия удару штыком и лопатой даны по Ощепкову, за исключе­нием одного случая. Кроме способов удержания, связывания и конвоирова­ния, в главе «Приемы специального на­значения» можно было увидеть принци­пиально новый в нашей практике раздел о технике и тактике работы ножом. Де­ло в том, что в те годы особая катего­рия сотрудников НКВД, в частности, не­сшая охрану членов политбюро и лично Сталина, имела на вооружении не толь­ко пистолеты, но и финские ножи.

В книге приведены детальные мето­дические разработки, рассчитанные на различные сроки обучения. Как и оба его учителя, автор придавал огромное значение спортивно-состязательным схваткам на ковре, без которых курсан­ты не могли получить полноценных боевых навыков. Именно этому посвя­щена глава «Свободная тренировка», которая увенчивала постепенное «фа-

Зисное» овладение техникой и такти­кой, начиная с изучения простеньких переходов от неудачного приема к удачному с пассивным партнером и кончая «вольной схваткой» или «воль­ным боем», где курсанты работали на ковре уже на полную мощность, ис­ключив удары и особо опасные при­емы. В сущности, это были спортив­ные состязания по самбо, которое сего­дня мы называем боевым, и которое тогда только таковым и являлось.

Для наиболее эффективного овладе­ния технико-тактическими возможностя-

ми самбо Волков в рамках «свободной тренировки» разработал двадцать три «тренировочных комбинации рукопаш­ного боя» в стойке на различных дистан­циях и в партере. Под «комбинациями» он понимал «ряд приемов последова­тельно чередующихся между собой... Чтобы переход с приема на прием был четким и быстрым и, по возможности, неожиданным для противника».

Овладев «тренировочными комбина­циями», обучающиеся должны были по­лучить навык самостоятельного «состав­ления» комбинаций, то есть свободно строить «связки» приемов, пользоваться обманными действиями и легко перехо­дить с неудавшегося приема на успеш­ный. И самым последним из выпуск­ных экзаменов для курсантов школ НКВД должна была стать именно «воль-

ная схватка», «вольный бой» по специ­ально разработанным Волковым прави­лам. Именно это позволяло оценивать навыки, полученные курсантами.

Книга Виктора Павловича, безуслов­но, носила эклектичный характер, но это вовсе не значит, что он просто-на­просто механически списал все у своих учителей. Назвав Спиридонова «осново­положником советской системы «САМ­БО»», Волков тут же добавляет: «На протяжении ряда лет эту систему совер­шенствовали, ввели дополнительные группы приемов и разработали целый ряд методов для тренировки». Безлич-

Ная скромная форма этой фразы опре­делилась тем, что среди «совершенство­вавших» одно из первых, если не самое первое место, занимал написавший ее. И его собственные разработки, бесспор­но, имели существенное значение.

С чисто человеческой позиции нель­зя устраниться от трагедии стареющего Виктора Афанасьевича, которого лиши­ли возможности обнародовать свои по­следние наработки, но объективно пуб­ликация его ученика, при всех неизбеж­ных недостатках, была более полезным и прогрессивным делом. Не стоит так­же забывать, что, если бы Волков не

включил в свое учебное пособие мате­риалы Ощепкова, для большинства они так и остались бы неизвестными.

Таким образом, система Спиридо­нова в ее чистом виде в начале сороко­вых годов прекратила свое существова­ние. Но я не стал бы утверждать, что она умерла: ее семена давали новые по­беги. Трудами ученика она как бы пе­реплавилась, превратившись в единый добротный сплав с разработками свое­го былого непримиримого оппонента

И приобретя новые не только количест­венные, но и чисто качественные поло­жительные изменения. Волков чисто символически как бы примирил своей работой двух своих враждовавших учи­телей. Хотя такое примирение и имело откровенно драматический характер. Система Волкова, а это была именно система, хотя и эклектичная в своей ос­нове, стала новым этапом в поступа­тельном развитии самбо.

ББК 75.715 Л 84

Лукашев М.Н.

На заре российских систем рукопашного боя / Лукашев М.Н. - М.: ООО «Будо-спорт», 2003. - 104 с.

Под редакцией А.М. Горбылёва

ISВN 5-901826-05-1

В этой книге почетного члена исполкома Всероссийской федерации самбо, кавалера Серебряного ор­дена Международной любительской федерации самбо М.Н. Лукашева в деталях рассказывается обо всех попытках создания систем рукопашного боя для нужд полиции, армии и гражданских лиц в дореволю­ционной России. Джиу-джитсу, французская борьба, исландская глима, английский и французский бокс, приемы нападения и защиты преступного мира - вот далеко не полный перечень боевых и спортивных единоборств, которые в начальные десятилетия прошлого века явились источниками первых отечествен­ных систем самозащиты. Перед читателями пройдут такие незаслуженно забытые ныне первопроходцы российского рукопашного боя, как А. Демерт, И. Лебедев и другие.

© М.Н. Лукашев, 2003

© Дизайн. А.Л. Иванов, 2003

© ООО «Будо-спорт», 2003 ISВN 5-901826-05-1

Как только не называли очень непростое и мно­голикое минувшее XX столетие: век электричества, радио, авиации... Телевизионное, атомное, компью­терное, космическое столетие. Любой из этого пышного букета эпитетов является совершенно справедливым. Но я бы добавил еще один: эпоха небывалого увлечения боевыми искусствами!

Ведь еще на заре века, когда не успели отшуметь торжества встречи нового, XX столетия, вспыхнула искорка любопытства к японскому джиу-джитсу. И всего лишь за несколько лет этот слабенький огонек уже забушевал буйным пожаром, опалив пламенем неудержимого интереса сердца людей во всем циви­лизованном мире. Это был глобальный и невероят­но шумный триумф экзотической восточной систе­мы, «таинственной и неодолимо всемогущей».

И хотя пожар этот вскоре заметно приугас, но всего лишь для того, чтобы в середине века, после Второй Мировой войны, вспыхнуть с новой, не­удержимой силой и продолжать бушевать в наши дни - уже в третьем тысячелетии. Да так, что былое триумфальное шествие джиу-джитсу кажется сегод­ня всего лишь скромненькой прелюдией к нынеш­нему глобальному всевластию восточных едино­борств. Вдогонку за невероятно популярным дзю­до, в Европу и Америку хлынули каратэ, ушу, ай­кидо, тхэквондо и прочие боевые искусства. А уже эти «чужеземцы» пробудили у нас вполне естествен­ный интерес и к своему собственному боевому на­следию, завещанному многими поколениями ге­роических предков, но, увы, уже сильно подзабыто­му. Вот здесь-то и было совершенно закономерно востребовано необходимое историческое обоснова­ние. И начались неизбежные несуразности. Если писать о восточных пришельцах можно было, все­го лишь пересказывая переводы зарубежных публи­каций, то в отношении отечественных систем та­кой облегченный способ демонстрации своей «эру-

Диции» никак не «срабатывал». Непосильным ока­зался не только профессиональный анализ, но да­же просто установление элементарных сведений о возникновении этих систем и об их создателях.

Дело в том, что никаких специальных исследова­ний по данной тематике никогда прежде не велось. Случайные, отрывочные сведения, приводившиеся иногда в предисловиях иных старых руководств, были крайне скудны и нередко противоречивы. Да­же известные специалисты, которые затрагивали эту тему, лежавшую на обочине их главных, техни­ко-тактических интересов, впадали в серьезные за­блуждения. В результате одни из систем знали у нас лишь по названию, другие оказались прочно забы­ты и вообще оставались неизвестными.

Густо замешанная на крови политическая конъюнктура зачеркнула и работу, и фамилии не­скольких репрессированных в тридцатые годы ода­ренных авторов боевых систем. Очень мешал гриф секретности, закрывавший основные материалы. А некоторые недобросовестные и корыстно заинтере­сованные лица намеренно вводили в заблуждение читателей и препятствовали установлению подлин­ных фактов.

Так и пришлось новоявленным летописцам ру­копашного боя надеяться лишь на свои скромные силы. Чего только здесь не было: и беспочвенные догадки, и добросовестное заблуждение, и ложь из благих побуждений, и явное корыстно-спекулятив­ное вранье! Уж очень много появилось излишне самоуверенных «знатоков» явно коммерческого толка!

Публикация исторических «трактатов» стала не только престижным, но и весьма прибыльным де­лом. Самозванные «историки»-дилетанты не покла­дая рук трудились, удовлетворяя огромный интерес молодежи к этой почти неизвестной сфере нашей истории. И совсем не требовались для этих скоро-

спелых «ненаучно-фантастических» откровений ни скрупулезные «археологические раскопки» в архи­вах и книгохранилищах, ни иные какие-либо обре­менительные затраты времени и умственной энергии.

Можно было бы подробно и документально пе­речислить все то бесчисленное множество невежес­твенных ошибок и намеренных подтасовок, кото­рыми успели «накормить» доверчивых читателей наши специалисты коммерчески-боевых искусств за последнее уж очень печальное и позорное десятиле­тие. Но это потребовало бы целого тома справоч­ника, который просто-напросто не вместился бы в эту книгу. Поэтому о наиболее существенных и распространенных заблуждениях и вредоносных фальсификациях я скажу непосредственно в соот­ветствующих главах книги. А здесь отмечу лишь «особо отличившихся» «героев» нашего рыночно-правового времени, свободного от совести и неза­висимого от закона, которые рекордным количест­вом своих сомнительных публикаций особенно ус­пешно засоряли мозги доверчивых читателей.

Среди всего обилия «творений» минского русо­фоба А. Тараса, хозяина недавно «почившего» жур­нала «Кэмпо», яркой звездой горит энциклопедиче­ский справочник «Боевые искусства» (Минск, 1996, с. 623). В нем старательно доказывается, вопреки общепризнанному отечественному, мнимое пре­восходство британской пехоты в штыковом бою. В качестве доказательства «энциклопедист» ссылается при этом на подвиги сынов Альбиона в Битве на­родов под Лейпцигом, в которой, как нас учили еще в неполной средней школе, англичане... вооб­ще не участвовали. (Не правда ли, остроумная ал­люзия старого анекдота, в котором уже надоевше­го «боксера-заочника» сменили «заочные штыковые бойцы»?)

Доктор исторических наук, профессор, Генераль­ный секретарь Международной федерации шао-линьского ушу, обладатель восьмого дана по кун­фу А.А. Маслов, обличая массовое халтурно-плаги­аторское поветрие, в качестве наиболее «яркого» образца этого «жанра» прямо назвал вышеупомя­нутое «творение», отштампованное уже третьим из­данием: «Такова работа А.Е. Тараса, по сути, пря­мой плагиат. Разные части его «Энциклопедии» списывались с различных и зачастую не самых до­стоверных источников, поэтому порой они полно­стью противоречат друг другу» (Энциклопедия во­сточных боевых искусств. Т.1. Традиции и тайны китайского ушу. М., «Гала пресс», с. 15-16)...

А весьма плодовитый «сенсей» А. Медведев уму­дрился издать толстенный пятисотстраничный том

«Как дрались (?! - М.Л.) в НКВД», наивно не ведая даже о существовании трех засекреченных руко­водств В.А. Спиридонова и руководства В.П. Вол­кова, по которым только и обучали рукопашному бою в этом жутковатом ведомстве. Зато в качестве компенсации очень подробно поведал о содержа­нии общедоступных армейских наставлений по преодолению препятствий, метанию гранат, шты­ковому бою и прочем.

Харьковчанин Г. Панченко совершенно безнака­занно оклеветал отличного специалиста тридцатых годов Н. Н. Ознобишина, облыжно обвинив в том, что он поначалу успешно обучал агентов цар­ской охранки, а затем умело «перекрасился» и бро­сился «наставлять агентов тайной полиции уже со­ветского образца...».

Я уже не говорю о публикациях, посвященных В.А. Спиридонову и В.С. Ощепкову, с которыми еще 40 лет назад мне довелось познакомить чита­телей. Вполне естественно, что материалы, только что введенные в научно-спортивный оборот, мно­гократно пересказывались самыми различными ав­торами. Но, увы, делалось это с неистребимой не­ряшливостью, перевиранием фактов и даже высо­санной из пальца «отсебятиной». Даже «Телестади­он» программы ТВЦ удивил миллионы телезрите­лей фантастическим рассказом о некоем «Иване Спиридонове», который якобы еще в дореволюци­онные годы создал приемы самозащиты. Встречал я в прессе и «Владимира Спиридонова».

Последним, кто «порадовал» меня таким убогим и безграмотным пересказом на уровне школьного двоечника, стал С. Иванов-Катанский в двух своих абсолютно идентичных книгах, но со спекулятивно разными названиями: «Техника борьбы в одежде» (М., «Фаир-пресс», 2000) и «Джиу-джитсу. Базовая техника борьбы в одежде» (М., «Фаир-пресс», 2002). Сомнительное «историческое» повествование этого «ученого мужа» (в 2000-м году кандидата, а в 2002-м - уже доктора наук) назойливо пестрит моими за­кавыченными и раскавыченными цитатами!..

И все это в то самое время, когда целые пласты истории нашего рукопашного боя продолжали ос­таваться в полной безвестности! Точно так же, как славные дела и даже сами имена его создателей: А. Демерта, И. В. Лебедева, И. Л. Солоневича, Г. Ка-лачева, И. В. Васильева, В. В. Сидорова, А. М. Ла­рионова, И. Г. Маркотенко, В. Г. Кузовлева, В. П. Волкова, Н. И. Симкина, Г.Н. Звягинцева, не говоря рке о таинственном, прямо-таки «мистиче­ском» немце Эрихе Ране, которого целых три деся­тилетия упорно именовали не иначе как «А. Буцен-ко», и многих, многих других.

Издавна остается незаполненной, все еще пустует эта существенно важная ниша. А ведь знание о бы­лых боевых системах - это не просто необходимый элемент профессиональной культуры, но еще и га­рантия того, что современные специалисты будут избавлены от грустновато-смешной необходимости иной раз изобретать тот самый велосипед, который еще когда-то давным-давно уже лихо пылил на на­ших дорогах!

1 Как это ни печально, но за последнее нестабиль­ное десятилетие к истории рукопашного боя успе­ло сложиться совершенно незаслуженное, несерьез­ное отношение, как к чему-то явно третьестепенно­му и не слишком нужному. И, как это ни странно, приходится доказывать, что боевые искусства на­ших предков - это неотъемлемая часть националь­ной культуры. Конкретная историческая дисципли­на, а вовсе не одно из направлений частнопредпри­нимательской деятельности отдельных доброхотов. Деятельности, которая принесла печальную необхо­димость не столько отыскивать и исследовать новые сведения, сколько помогать читателям отсеивать добросовестные и недобросовестные заблуждения некоторых обильно публиковавшихся авторов.

Почти полное отсутствие полноценных публика­ций по истории отечественных боевых искусств провоцирует ошибки даже в самых капитальных и авторитетных наших справочных изданиях, кото­рые вынуждены черпать исходные сведения по дан­ной теме из многочисленных, но заведомо мутных источников. Так, давно и хорошо известное не только у нас, но и за рубежом научное издательст­во «Большая российская энциклопедия» в год сво­его 75-летнего юбилея выпустило «самое полное и новейшее справочно-энциклопедическое издание последнего десятилетия» - «Новый энциклопедичес­кий словарь», из которого можно узнать, что еще с 1980 года борьба самбо... входит в программу Олимпийских игр!!!

В следующем, 2001 году увидел свет «Популяр­ный энциклопедический словарь» того же извест­нейшего издательства, не только повторивший эту скандальную ошибку, но добавивший к ней и еще одну. Автору соответствующей дефиниции, кото­рый утверждает, что дзюдо практикуется «в СССР с начала 1960-х гг.», осталось неизвестным, что В.С. Ощепков начал преподавать эту японскую борьбу в Советском Союзе еще в 20-30-х годах. В связи с этим Федерации борьбы самбо пришлось даже обращаться к руководству издательства с про­тестующим письмом!

На этом фоне особенно приятно констатиро­вать, что в Российском государственном

Университете физической культуры данная дисцип­лина поставлена на строго научную основу, и там уже была успешно защищена не одна диссертация по тематике рукопашного боя.

А вот бесшабашно халтурные и откровенно неве­жественные измышления некоторых авторов, кото­рым не хватает не только профессиональной, но за­частую и общей культуры, просто невозможно вос­принимать иначе, как личное оскорбление. Уж очень много времени и сил довелось мне посвя­тить воссозданию подлинной истории отечествен­ных боевых искусств, очищенной от глубоко въев­шихся в нее несуразностей и фальсификата.

Одним из результатов этой работы стала настоя­щая серия книг. Насколько мне известно, подобно­го рода публикаций еще не издавалось ни у нас, ни за рубежом. В ней показаны все системы руко­пашного боя, практиковавшиеся в России в пер­вой половине XX века. С профессиональной точки зрения анализируются особенности каждой из них, разбираются отдельные приемы. Рассматривается процесс создания системы, особенности конструи­рования, ее истоки и исходные элементы, а также дальнейшее развитие, совершенствование, практи­ческое использование и выросшие из нее школы.

Существенной частью темы является вопрос о преемственности, заимствовании, творческой пере­работке и влиянии более ранних систем на после­дующие как закономерном цикле постепенного, но постоянного совершенствования искусства ру­копашного боя, в котором, разумеется, присутство­вали не только достижения, но и неизбежные за­блуждения и неудачи.

Кроме того, я привожу биографии авторов, боль­шинство из которых прочно забыты, а об осталь­ных в прессе даются ошибочные, надуманные и да­же откровенно лживые сведения. И очень важным было по справедливости возвратить истории небла­годарно забытые имена и дела наших замечатель­ных старых специалистов рукопашного боя...

Материалы книги - результат моих более чем полувековых поисков, работы во многих, в том числе и закрытых, архивах (МВД, ФСБ, ГРУ), из­учения спецруководств для служебного пользова­ния и непосредственного общения с авторами или их лучшими учениками. Большинство мате­риалов обнародуется впервые. Строгую научно-документальную фактуру серии книг я старался сочетать с популярным, увлекательным изложени­ем, избегая официально-казенного стиля. На­сколько это удалось - судить читателям. Сокра­щенные, журнальные варианты некоторых глав были апробированы публикацией в периодичес-

ком издании «Боевые искусства планеты» и встре­чены с интересом.

В качестве иллюстраций использованы редкие фотографии и рисунки из моего архива, многие из которых еще не публиковались.

Когда в семидесятые годы готовилась к изданию моя книга о В. А. Спиридонове, то завредакцией, суровая дама старого советского закала, явно в ущерб содержанию, беспощадно кромсала руко­пись, максимально сокращая и безжалостно фор­мируя ее в обязательном тогда «железобетонном стиле». При этом не уставала упрекать меня, как в чем-то совершенно недопустимом и даже крими­нальном: «Вы хотите написать все, что знаете!!!»

А я, грешный, и сегодня очень хотел бы расска­зать обо всем, что успел познать за свои 77 лет. Слишком много еще неизвестных, но важных и интереснейших материалов у меня накопилось, и слишком мало времени остается для того, чтобы успеть их обнародовать...

Один известный искусствовед очень точно отме­тил, что старшие поколения, уходя, оставляют сво­их одиноких часовых. Таким вот часовым я сегод­ня себя и чувствую. Те, кто знал и тоже мог бы по­ведать «о делах минувших дней», давно лежат в могилах...

А наши славные мастера былых времен, которые еще много лет назад начинали прокладывать нелег­кие пути к высокому совершенству современного рукопашного боя, по-прежнему остаются в обидно неблагодарном, глухом забвении, все еще ожидая своей сильно припоздавшей очереди появиться, на­конец, не в засекреченных наставлениях «Только для служебного пользования», а на страницах об­щедоступных публикаций...

Вот почему я считаю: написать эту серию книг -моя прямая моральная обязанность. Современные поколения молодых специалистов должны узнать -и только лишь чистую правду! - о славных перво­проходцах - своих былых предшественниках!

Теперь остается только сказать несколько необхо­димых слов о классификации и терминологии, ис­пользуемых в данной книге.

Сразу же после первых журнальных публикаций мне позвонил старый знакомый, мастер спорта по самбо, опытный специалист рукопашного боя, за­щитивший на эту тему кандидатскую диссертацию, Б. П. Корякин. Он положительно отозвался о мо­ей работе, но вот в отношении нескольких терми­нов у нас с ним выявились некоторые расхожде­ния. И я благодарен ему за то, что он поднял этот существенный и актуальный вопрос. Ведь в данной области мы все еще не располагаем единой обще-

Принятой терминологией и классификацией. Хотя на этот счет и существуют различные предложения.

Мне представляются целесообразными следую­щие соображения. Разумеется, существует немалая разница между рукопашной схваткой солдат вою­ющих армий и дракой двух ревнивых обывателей или нападением грабителя на свою жертву и задер­жанием преступника милиционерами. Однако, при всем внешнем различии, каждый из подобных слу­чаев несет определенный признак, объединяющий их в единую общность. Это - непосредственное противоборство определенных людей. А поэтому, абстрагируясь от конкретных обстоятельств, кото­рые помешают увидеть всю картину в целом, име­ет смысл воспользоваться универсальным, «широ­коохватным» военным термином - «ближний бой». Понимая под этим любую схватку, при которой противников разделяет расстояние, не превышаю­щее дальности действия метательного холодного оружия или заменивших его подручных предметов.

В зависимости от того, ведут ли противники схватку в непосредственном соприкосновении друг с другом или разделены каким-то расстоянием, можно говорить о контактном или бесконтактном ближнем бое.

Наличие или отсутствие оружия или заменяю­щих его предметов определяют понятия вооружен­ного или безоружного ближнего боя. При этом во­оруженный бой охватывает противостояния как во­оруженному, так и безоружному врагу.

Как вооруженный, так и безоружный ближний бой может иметь характер единоборства или мас­сового боя, при котором с одной или с каждой из сторон участвуют двое или более бойцов.

Виды и принципы действия оружия или исполь­зуемых вместо него средств поражения позволяют классифицировать бесконтактный ближний бой следующим образом.

Огневой бой - использование огнестрельного оружия для стрельбы на близком расстоянии или даже в упор.

Метательный бой - поражение противника на расстоянии с помощью броска (метания) обычно­го или специально приспособленного холодного оружия (центрированный нож, острие которого специально утяжелено; нож с рукоятью-стабилиза­тором; нож с залитой в клинок ртутью; стреляю­щий нож; сюрикэн и т.д.), а также подручных предметов. В особом положении находится здесь специальное ручное метательное оружие - лук, ар­балет, праща и прочие, которые способны отпра­вить свой метательный снаряд на расстояние, суще­ственно превышающее дальность обычного броска

рукой. Как и в случае с огнестрельным, здесь дей­ствие специального метательного оружия имеется в виду только лишь в зоне ближнего боя. За ее пре­делами речь пойдет уже не о ближнем, а о дистан­ционном бое.

«Химический» бой - применение различного ро­да химических веществ для выведения противни­ка из строя с помощью газовых пистолетов и ре­вольверов, газовых баллончиков или простого об­ливания его лица кислотами и прочими едкими жидкостями.

Термический бой - использование подожженных бутылок с бензином («коктейль Молотова»), факе­ла, головни, кипятка и других обжигающе горячих жидкостей и предметов. При этом если «коктейль» по своему воздействию на человека имеет чисто термический характер, то по способу «доставки» его к противнику вполне может быть отнесен и к средствам метательного боя.

Использование в схватке животных, обычно спе­циально выдрессированных, как правило, собак, представит, своего рода, «биологический» бой. Ког­да-то кавалерийские лошади тоже помогали всадни­ку в бою, кусая и топча противников. А в наше вре­мя дельфины, обученные и снабженные прикреп­ленным к морде кинжалом, представляют для вра­жеских подводных пловцов смертельную опасность.

Последние научные достижения в области воен­ной техники в виде создания лазерных пистолетов, которые были задуманы как оружие для космонавтов в «звездных войнах», и вполне земно­го, ручного электронного оружия, пожалуй, уже позволяют говорить о почти виртуальном лазер­ном и электронном бое.

Вероятно, следует также упомянуть и о «психо­логическом бое», то есть воздействии на противни­ка гипнотическими методами и мимически-рече­выми средствами. Сюда же будет относиться и бо­евое использование так называемой «внутренней энергии», если считать подобное воздействие вооб­ще существующим.

Пожалуй, это все, что можно сказать о бескон­тактном ближнем бое.

Что же касается контактного ближнего боя, то к нему следует отнести рукопашный бой, в точном смысле этого термина, и фехтовальный бой - бой холодным оружием на расстоянии, позволяющем поразить противника, не выпуская оружия из рук (контакт оружия, в отличие от метательного боя). В зависимости от разновидностей используемого холодного оружия такой бой может принимать форму сабельного фехтовального боя, штыкового, боя ножом, кинжалом, тростью, дубинкой и т.п.

Логично отнести сюда же и бой с помощью под­ручных предметов (палка, лопата, молоток, стамес­ка и прочее), учитывая, что применение их в схват­ке довольно близко технике действия соответствую­щим холодным оружием.

И еще одну форму контактный бой приобрета­ет при использовании электрических средств пора­жения: электрошокер, «электрические перчатки» и прочее.

И, наконец, рукопашный бой - бой голыми ру­ками с безоружным или вооруженным противни­ком. Принятие этого термина именно с данным смысловым наполнением явилось бы возвратом к его первоначальному, исконному смыслу, который придавали этим словам наши далекие предки. Бой холодным оружием они называли «сеча», а схватку голыми руками - «рукопашная», «рукопашка», «борьба рукопашечная». Сейчас у нас, говоря о ру­копашном бое, частенько называют его самозащи­той. Это слово является калькой английского «5е1г*-с!егеп$е». В терминологическом смысле это не со­всем правильно. Так как приемы «самозащиты» предназначены не только для защиты, но и для на­падения. Вместе с тем, слово это настолько прочно вошло в широкий обиход, что иногда я тоже по­зволяю себе использовать его в своих работах. Ведь бесконечное повторение одного и того же выраже­ния «рукопашный бой» в стилистическом отноше­нии крайне нежелательно. Однако при этом все-та­ки стараюсь говорить «самозащита», «самооборо­на» только там, где сами авторы именовали так свою систему или где речь идет о бытовых потасов­ках и понятие «защита» наиболее соответствует ре­альному положению вещей.

В заключение необходимо отметить, что отдель­ные формы ближнего боя могут сочетаться между собой и переходить одна в другую.

Существует и еще один немаловажный вопрос: на какие виды можно подразделить ближний бой и особенно его рукопашную форму? Что именно должно послужить здесь критерием?

М. Колесников на страницах журнала «Кэмпо» утверждал, что виды рукопашного боя определяют­ся в зависимости от «профессионально решаемых ими задач». При этом перечислил!се четыре суще­ствующие, по его мнению, вида, именуя их поче­му-то стилями. А в их числе «спортивный стиль» и даже «оздоровительный» (вообще никакого контак­та с противником). Против того, что в любом слу­чае какие-то задачи решаются, не поспоришь. Толь­ко вот каким образом мальчишки из детских спортсекций или старички, исповедующие «оздоро­вительный бесконтактный стиль», умудряются ре-

В действительности вид любого рукопашного боя определяется той социальной сферой, в кото­рой он реализуется. Это позволяет выделить 7 ви­дов рукопашного боя:

1. 
   воинский (военный, армейский);
2. 
   полицейский (милицейский);
3. 
   спортивный;
4. 
   криминальный;
5. 
   бытовой;
6. 
   сценический;
7. 
   демонстрационный.

Технико-тактические особенности каждого из ви­дов рукопашного боя, естественно, имеют свою специфику, определяемую стоящими перед ними задачами. Хотя провести безупречно четкую грани­цу здесь едва ли возможно, так как ряд приемов могут использоваться в каждом из видов. Однако степень опасности для противника приемов, доми­нирующих в любом из названных видов рукопаш­ного боя, выявляется вполне очевидно и продикто­вана тем вредом, который необходимо и достаточ­но причинить врагу.

Так, воинский и полицейский бой довольно близки по своему техническому характеру, но в то же время являются как бы зеркальным отражени­ем друг друга. В военной схватке главное - уничто­жить врага или хотя бы надежно вывести его из строя, причинив серьезное повреждение. А подчи­нение своей воле живого и, желательно, «неповреж­денного» противника - всего лишь частная, хотя и очень важная задача при взятии «языка». При ми­лицейской акции - обратная картина: главное - за­хват живого преступника и только в самых край­них случаях его травмирование или даже уничтоже­ние. Это, соответственно, и определяет особеннос­ти соотношения технического арсенала рукопашно­го боя милиции и вооруженных сил.

Криминальный бой - оружие преступного мира -не имеет, да и не может иметь того организован­но-выстроенного характера и единообразия, как во­инские, полицейские (милицейские) или спортив­ные системы, хотя и использует некоторые их при­емы. Чаще всего наиболее простые и «испорчен­ные», то есть утратившие технически правильный

Рисунок и немаловажные детали. Обычно источни­ками подобных «познаний» служат телеэкран или наставления таких же «знающих» приятелей. Впро­чем, за последние десять демократических лет в криминалитет было «выдавлено» и немало клас­сных военных, милицейских и спортивных специ­алистов рукопашного боя. Здесь уже свой и доста­точно высокий уровень.

Кроме упомянутых приемов «общего употребле­ния», уголовники располагают также рядом соб­ственных специфических и нередко действенных приемов, перенимаемых в «тюремной академии».

В спортивном рукопашном бою обычно исполь­зуется лишь определенный круг приемов (только броски и болевые определенного характера, только удары кулаком или кулаком и ногами и т.д.) при строгом соблюдении правил, исключающих серьез­ные травмы спортсменов. И даже рекламно-коммер-ческие «бои без правил» в действительности имеют пусть куцые, но, тем не менее, правила, запрещаю­щие выдавливать глаза, бить "по половым органам, использовать пальцевые удушения и прочие.

Сейчас можно услышать разговоры об устрой­стве коммерческих боев, в которых действительно не будет никаких запретов. В этом не слишком от­радном случае придется предусмотреть еще один вид рукопашного боя - «гладиаторский».

Бытовой бой характеризует крайняя пестрота бо­евых средств и столь же крайняя их неравноцен­ность. Начиная с беспорядочного обмена неточны­ми кулачными ударами и пинками до попыток ис­пользовать увиденные где-то настоящие боевые приемы. Но чаще всего повторяется лишь внеш­ний рисунок «подсмотренного» приема, потеряв­шего большую часть своей эффективности. Так, ап­перкот может наноситься только усилием бьющей руки, без включения веса корпуса. Попытки улич­ных драчунов наносить каратистские удары ногой, особенно «верхние», замедленны, искажены и зача­стую представляют большую опасность для нанося­щего их, чем для противника. Чистое исполнение приемов можно отметить только тогда, когда в бы­товой бой вмешивается боец, подготовленный по какой-либо определенной системе. Нередко быто­вая схватка принимает характер неумелой силовой борьбы, с целью свалить противника и, прижимая к земле, наносить удары.

Сценический рукопашный бой - имитация боя в рамках театральной или телевизионной постановки или в кинематографе. Используя общие характер­ные черты приемов определенной эпохи и стиля, имеет задачей не только воссоздать специфическое впечатление лихих и ярких схваток того времени,

но, главное, передать определенные нюансы режис­серского замысла. Так, сценический бой предостав­ляет отличную возможность показать мастерство, отвагу и высокое благородство или, наоборот, под­лое коварство сражающихся персонажей.

Близким «родственником» сценического руко­пашного боя является демонстрационный руко­пашный бой - заранее оговоренный и отрепетиро­ванный публичный показ техники той или иной боевой системы, при котором приемы не доводят­ся до своего критического предела, грозящего трав­мой. Это как бы эстрадное проявление воинской, полицейской или спортивной системы, не имею­щее ее боевых или спортивных задач, как и своих собственных технико-стилистических особенностей, а демонстрирующее особенности одной из трех упомянутых систем. Целью такого показа является ознакомление зрителей с определенной системой рукопашного боя, ее популяризация и пропаганда.

В заключение приходится коснуться еще одного существенного вопроса терминологии боевой тех­ники. Сейчас утвердилась практика недифференци­рованного наименования болевых приемов. Любой их них перекрывается стандартным термином «ры­чаг». Нечто похожее уже существовало у нас в тридцатых годах, когда все болевые приемы имено­вались японским термином «гяку».

Мне кажется, что имеет смысл возвратиться к той терминологической системе, которую создавал В. А. Спиридонов. Он не «сваливал» болевые в од­ну общую кучу, а классифицировал в зависимости от характера воздействия на сустав.

Чрезмерное сгибание сустава в направлении есте­ственного сгиба он назвал «дожимом». Выкручива­ние сустава - «вывертом». Перегибание сустава про­тив естественного сгиба получило название «ры­чаг». При этом, в зависимости от направленности давления на сустав, Виктор Афанасьевич различал «рычаги вверх» и «рычаги вниз». 1

В отличие от практикуемой ныне, спиридонов-ская терминология дает максимум информации о болевом приеме, достаточно точно и понятно ха­рактеризуя его." В то время как принятая сейчас вполне способна дезориентировать недостаточно знающего читателя. Так, например, под термином «рычаг кисти» могут «скрываться» три совершенно различных болевых приема: рычаг, дожим и выверт кисти, да еще с несколькими своими вариантами. Вот почему я отдаю предпочтение старой спиридо-новской терминологии и именно ее использую в настоящей книге.;